Держа перед собой две пары сапог, в землянку вошел старшина.
— Примерьте, пожалуйста.
— Оставь, я выберу. Разведчики не вернулись?
— Пришли, товарищ командир. Говорят, похоронили еще двух партизан.
— Позови ко мне Воробейчика и взводных.
— Есть! — и старшина вышел.
Саблин задумался. Зря он пошел с ротой в засаду. Не будь его там, мог бы умные замечания сделать кому следует. Теперь же что докажешь, что скажешь? Впрочем, нужно почувствительнее уколоть командира разведки: если бы не доложили с секретного поста, никто и не знал бы, что рядом — гитлеровцы.
Пригласив явившихся по его зову взводных садиться, Саблин сразу упрекнул Воробейника:
— Теперь понятно, товарищи, что мы стали слепыми из-за бездействия разведчиков.
— Почему же это разведчики завязали вам глаза? — спросил Воробейчик.
— Неужели вы думаете, что сегодняшняя неудача лежит не на их совести?
— Мне кажется, вместе с вами ездил на разведку как раз разведчик.
— Считаете это своей заслугой?
— Нет, чужая слава мне не нужна. Тем более сегодняшняя.
Пинчук незаметно толкнул Воробейчика, давая понять, что так разговаривать с командиром нельзя. Но Воробейчик не умел кривить душой, привык всегда говорить правду в глаза. Молодой, горячий, один из первых партизан, он не любил людей, становившихся бездумными пешками перед начальством. Если ты воин, говорил Воробейчик, ты всегда должен им быть и думать, как победить врага.
Командир разведки начал опять:
— Нужно прямо сказать, что сегодняшняя засада была устроена бездарно.
— По чьей вине?
— Вы были там, вам и виднее. Хорошо, если это будет единственная ваша ошибка. А если и дальше будем так же подставлять себя под удары фашистов…
— Хотите сказать, что мы умышленно подставили роту под удар? Но ведь мы вместе обсуждали план засады!
Маленькие глазки Саблина сверлили то Бизунка, то Пинчука. Бизунок опустил голову, и по его лицу нельзя было определить, согласен он или не согласен. А Пинчук смотрел в глаза командиру роты, и было ясно, что поддерживает его.
— Почему же, товарищ Воробейчик, разведка не предлагает нам объекты, где можно было бы провести более удачные операции? — не успокаивался Саблин.
— Это уже другая тема. А вот сегодня можно было уничтожить много гитлеровцев, захватить трофеи и не понести потерь.
— Каким же образом?
— Я уже говорил и готов повторить, что роту разместили бездарно. Сам сотни раз бывал на той поляне. Неужели не ясно, что любая засада должна предусматривать вариант удачного отхода? А сегодня этого не было. И не только этого. Главное — мы не смогли заметить врага, а если бы и заметили, ничего не смогли бы сделать. Достаточно было одному немецкому пулеметчику вскочить на насыпь железной дороги, и неизвестно, кто из партизан остался бы в живых. Нет, это не засада, и виноваты все, кто ее организовывал!
— Вся наша беда в том, — воскликнул Пинчук, — что мы ничего не знали о немцах, которые пошли в обход. Считали, что едут около двадцати подвод и на каждой из них по одному-два солдата. В таком случае делай засаду хоть посередине поляны, все равно победа за нами. Но все предвидеть невозможно, отсюда и потери.
— Товарищ командир! — вбежал в землянку дежурный по лагерю. — Приехали комбриг и комиссар!
Саблин вскочил, одернул гимнастерку и чуть ли не от самого стола пошел строевым шагом. За ним поспешили все.
— Что-то я у тебя дисциплины не вижу, — встретил командира роты комбриг Ядловец. — Лежат вон распластанные и, наверное, без оружия.
— Товарищ командир бригады, я командиров взводов долго задержал, только поэтому. Сразу после неудачной засады сидим и разбираем промахи.
— Во-первых, с командирами нужно долго сидеть до боя, а не после, тогда и неудач будет меньше. А во-вторых, вы не могли долго задерживать взводных, потому что совсем недавно наши разведчики видели вас на берегу озера.
Саблина будто кипятком обожгло. Он нахмурил брови, облизнул губы и едва произнес:
— Да, я там был…
— Мы услышали выстрелы, — заговорил Сергеев. — Позднее приехали разведчики и доложили, что видели, правда, в бинокль, Саблина. Прихрамывая, он шел к озеру. Вы что, ранены?
— Нет, подошва оторвалась. Вот и все…
Вокруг собрались партизаны. Саблин злился на них, но прогнать не решался. Это заметил комиссар, попросил бойцов отойти и вместе с комбригом и командиром роты уселся за столик под сосной. Взводные стояли в стороне, думая, что их могут подозвать.