— Понятно, — ответил Володя. — Мне можно уйти?
— Да.
Весело вбежав в шалаш, хлопец продекламировал:
— Ребята, маршрут изменяется. Пойдем вместе со всей бригадой навстречу нашим войскам. Нам еще придется повоевать с отступающим врагом, прежде чем закончим партизанскую деятельность. Калоша, возьми баян и сыграй что-нибудь на прощание.
— На прощание с кем? — спросил кто-то из хлопцев.
— Хотя бы с этим дубом, с гнездом аистов. Весной аисты вернутся, а нас здесь уже не будет.
Заиграл баян. Полились одна за другой мелодии современных военных песен. Ребята слушали молча. Молчал и их командир. В это время Валя просунула голову в шалаш и удивленно спросила:
— Почему вы не собираетесь?
— Мы всегда в боевой готовности, Валечка, — обрадовался ее появлению Бойкач. — Я же говорил тебе, что не нужно делать землянку, все равно в ней не придется жить.
— Наши девчата думали, что ты шутишь.
— Какие шутки? Мне вон кожаный реглан самого начальника полиции принесли, в нем и без землянки любой мороз не страшен.
— А что… начальника уже нет? — спросил Пылила.
— Нет. Твой пленник оказался гнусным предателем. Хотели подержать в отряде, чтобы потом сдать в армию как штрафника, но сами полицейские вынесли ему приговор и выполнили его. Начальник рьяно организовывал полицию, его руки по локти в крови наших людей. Сам участвовал в массовых расстрелах. Вот и получил то, что давно заслужил.
— Подумать только, наш Павлуха такого матерого изменника захватил! — засмеялся Анатолий. — Расскажи, не стесняйся, как он тебя из-под Жлобина гнал.
— Ты бы попал в мое положение, не смеялся бы, — сердито ответил Павел.
— Да, положение незавидное. Сначала боялся на мост ехать. А когда привез его командир — бегом на другую сторону реки да и залег там. Как же, страшно… Пускай бы немцы стреляли обыкновенными пулями, куда ни шло. А то пускают огненные цепочки, и кажется, что прямо в тебя. Нет, Павел не дурак на такие цепочки переться, — продолжал подтрунивать Толик.
— Хватит тебе болтать! — еще больше разозлился Пылила.
— Нужно правильно воспринимать замечания друзей, — серьезно сказал командир.
— Я и воспринимаю, но он меня на мосту не видел, и не его дело говорить об этом.
— Если бы ты вовремя приехал на мост, он бы тебя увидел. Ладно, это уже старая песня, — махнул рукой Володя. — Все хорошо, что хорошо кончается.
— Уже строятся, пора и нам идти, — заметила Валя.
— А нам не обязательно, — вышел из шалаша Володя. — Впереди пойдут разведчики, мы же, по-видимому, сзади, в прикрытии. Валечка, сядешь на мою кобылу, иначе не дойдешь: переход предстоит большой.
— Нет, я пешком.
— Командир, пусть она едет на моем, — услышав их разговор, подошел Анатолий.
— Спасибо, Толик.
Лошади успели отдохнуть и нетерпеливо топтались на месте. Из землянки вышел командир отряда. Увидев Валю, Булынка сказал:
— Ты могла бы сесть на подводу.
— Ничего, мы поедем верхом, — вместо девушки ответил Бойкач.
— Хорошая пара, — подмигнул командир и засмеялся.
— Кони? Не хуже вашего, — улыбнулся и Володя.
— Я о седоках говорю. Завидую вам. Где пойдет твоя группа?
Думаю, в хвосте.
— Правильно.
Булынка повел свою лошадь в голову колонны.
— Калоша, — спросил Бойкач, — ты баян на телегу положил?
— Конечно. Он и так мне плечи оттянул, когда из Дубовой Гряды нес.
Послышалась команда, и боевая колонна тронулась в путь. За ней потянулся обоз. Замыкали колонну подрывники.
Километров пять партизанский отряд двигался лесом, потом вышел на полевую дорогу. Впереди, тоже походным порядком, шли еще два отряда бригады Ядловца. Одна за одной оставались позади сожженные фашистами деревни: обгоревшие печи, деревья, похожие на истершиеся веники. Кое-где в сохранившихся садочках возвышались землянки, над которыми поблескивали дымоходные трубы, сделанные из гильз дальнобойных снарядов. Из некоторых землянок выбегали мальчишки. Они внимательно осматривали каждую колонну и о чем-то серьезно разговаривали между собой.