Последовавшая за этим неделя заставила меня пересмотреть всю свою жизнь.
Этот ребенок изменил ситуацию. Я больше не могла жить той жизнью, которая у меня была раньше. Мы с Виком подробно обсудили это, и мы оба согласились, что необходимо внести изменения. Еще до того, как я подошла к Саше, я молча оплакивала свою прежнюю жизнь.
Кто мог винить меня?
Переход от ношения нижнего белья на работе, чтобы мужчины могли оторваться, к подгузникам и шезлонгам был большим изменением.
Я постучала в дверь кабинета и просунула голову внутрь. Саша оторвал взгляд от своих бумаг, мгновение посмотрел на меня, а затем, нахмурившись, снова уткнулся в свою работу.
— Настасья. Что я могу сделать для тебя?
Хорошо. Точно так, как мы обсуждали. Маневр с пластырем. Жестко и быстро.
— Я ухожу.
Медленно он отложил бумаги, полностью повернулся ко мне лицом и нахмурился.
— Повтори, что ты сказала?
Сюрприз!
Его взгляд был впечатляющим. Один только Саша мог такое провернуть и по-прежнему выглядеть таким же красивым, как он.
Но он явно ожидал объяснений. Итак, я дала ему их.
— Я больше не могу, Саш. Поздние ночи, ненормированные часы. — Я положила руку на живот. — Это вредно для маленького орешка. — Моя бровь изогнулась. — И, будем честными, даже самые захудалые мужчины не захотят увидеть беременную даму в ее изысканном виде, разливающую напитки.
Лицо моего брата немного смягчилось, как и его тон. Он пристально посмотрел на меня с минуту, прежде чем спросил:
— А чем ты собираешься заниматься?
Видете. Вот в чем дело.
— Что ж. — Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, сев на свободное место перед его столом. — Именно об этом я хотела с тобой поговорить. Несмотря на то, что я больше не могу управлять баром, я все еще хочу быть частью «Сердцеедок». Это наш ребенок. Это мой дом. Я не могу представить себе жизнь, в которую это как-то не было бы вовлечено.
Саша откинулся на спинку стула.
— Что у тебя на уме?
Вот оно.
— Как бы ты отнесся к тому, что я возьму на себя бухгалтерию?
И Саша нахмурился.
— Что ты знаешь об управлении бухгалтерией?
Его ответ был таким скептическим, с таким сомнением, что мне понадобились все силы, чтобы не поднять вазочку с мятными конфетами, стоявшую на краю стола, и не бросить в него. Я говорила спокойно, хотя мои пальцы дрожали.
— Лев предложил мне пройти курс несколько лет назад, что я и сделала. Мне понравилось, поэтому я прошла еще один, и еще. На данный момент у меня есть сертификаты по бухгалтерскому учету, делопроизводству и управленческому учету.
Я с восторгом наблюдала, как брови моего брата поднимаются очень-очень медленно. И я торжествующе улыбнулась.
Саша прищурил глаза.
— Удобно.
— Очень, — согласилась я, поблагодарив небеса за то, что Лев смог заглянуть в будущее задолго до меня.
Он посмотрел на меня. Я моргнула, глядя на него. Я могла видеть, как он взвешивает все «за» и «против», тщательно перечисляет их в уме, а затем, наконец, его плечи опустились, когда он сдался.
— Если Лев готов передать бразды правления, облегчить тебе задачу, я полагаю, у меня нет причин противиться.
Не может быть.
Замечательно. Это было здорово!
Но мне пришлось обратиться к слону в комнате. Я знала, почему он колебался, и по этой причине спросила:
— А Роам?
Поза Саши стала суровой.
— А что Роам?
О, брат мой.
Когда он поймет, что я больше не маленькая девочка? Я была умной женщиной и видела больше, чем вмещал глаз. Дело в том, что было только два способа избавиться от такого человека, как Роам. Первым была смерть. А поскольку Роам еще не умер, я пришла к выводу, что Саша предложил Роаму сделку в обмен на мое освобождение и свободу Вика.
Конечно, это была всего лишь теория, но она была надежной. Я прощупала почву.
— Есть ли что-нибудь, что мне нужно знать о бизнесе, которому вы посвятили себя? Какие-либо изменения в книгах, которые мне нужно внести, чтобы входящие и исходящие деньги выглядели подлинными?
Отмывание денег было грязным делом. Часто приходилось хранить два комплекта книг.
Один законный и один, который просто казался законным.
Брат долго смотрел на меня. Он пристально смотрел. И точно так же он знал, что я знаю, что он был в деле с психопатом, который украл меня. Встревожило ли его мое знание или нет, я не могла сказать. Я редко знала, о чем думает Саша. Еще меньше о том, что он чувствовал. Он был несгибаемым человеком с жестоким сердцем.
Казалось, прошли часы, хотя на самом деле прошла всего лишь минута. Затем он просто ответил:
— Нет. Я сам об этом позабочусь.
Мое сердце забилось сильнее, но я не показывала этого.
Теория подтверждена.
Хорошо. Замечательно.
— Без проблем. — Я встала и хотела было уйти, но прежде, чем выйти, остановилась у двери. — Если я могу внести предложение… — Его голова наклонилась, а бровь приподнялась в знак разрешения, так что я выстрелила. — Аника могла бы стать действительно хорошим менеджером бара. Она пунктуальна, дипломатична и тактична. Она отлично справляется с конфликтами. Она организована и уже знает систему. Я знаю, что ей не помешали бы деньги. — Я сделала паузу на этом примечательном факте, прежде чем добавить: — Я думаю, что эта должность даст ей столь необходимое отвлечение. Держать ее занятой, знаешь ли.
Саша выглядел рассеянным, его глаза потеряли фокус. Быстро придя в себя, он произнес скучающее:
— Я подумаю об этом.
Идеально.
Я внутренне улыбнулась.
Жребий был брошен.
С упрямством Саши и нежеланием Аники говорить о своих чувствах, как еще я должна была свести их вместе?
В конце концов, счастья заслуживают все, даже досадно упрямые и безнадежно испорченные.
Уходя, я бросила взгляд на моего вечно угрюмого брата, склонившегося над бумагами с каменным лицом, и у меня сжалось сердце.
Особенно они.
Глава 37
Настасья
— Ты в ожидании? — спросила Аника, прервав мытье посуды, и ее лицо заметно поникло.
Пока Вик сидел за обеденным столом со своими родителями, его ноутбук был открыт с бюджетом, который мы для них разработали, я наблюдала, как он объясняет им, как это будет работать с этого момента. И когда я заметила, что он говорит твердо, но по существу, не оставляя места для возражений, я улыбнулась, представив себе его строгим, но справедливым отцом.
Однако если бы у нас была маленькая девочка, все ставки были бы отменены. Все, что ей нужно было сделать, это посмотреть на него с дрожащими губами и протянутыми ручками, и он был бы потерян для своей маленькой принцессы.
Это заставило меня улыбнуться сильнее.
— Ага. — Я взяла тарелку, которую она только что вымыла, и вытерла ее. — Мы с Виком решили, что хотим, чтобы ребенок был частью церемонии. Я имею в виду, мы ждали так долго. Что такое еще один год?
Глаза Аники вылезли из орбит.
— Год?
Ксения заговорила из коридора.
— Да. Какой еще год? — Я повернулась, чтобы посмотреть на нее, и обнаружила, что она бесстрастно смотрит на крошечный бугорок, образовавшийся у меня на животе. Однако в тот момент, когда она поняла, что я наблюдаю за ней, она изобразила роботизированную улыбку, которая не коснулась ее глаз. — Будет так приятно снова услышать детский смех. Семья очень важна. — Ксения остановилась, чтобы бросить взгляд на Анику, и ее тело заметно напряглось. — Разве ты не согласна?
Мне стало интересно, знала ли Ксения, что Аника бесплодна. Потому что если бы она это знала, это было бы какой-то холодной, *банутой чушью, говорить такое прямо перед ней.
Волосы у меня на затылке встали дыбом, и в тот момент, когда незнакомая женщина ушла, я прошептала своей подруге:
— Ты должна уйти отсюда.
Я стала вытирать тарелку, не ожидая ответа, но когда получила его, у меня перехватило сердце.
— Я знаю, — был ее приглушенный ответ.
Аника посмотрела на меня, ее взгляд был полон нечитаемых эмоций. Может отчаяние? Я сделала паузу, чтобы прочитать сообщение в ее глазах, но как бы я ни старалась, я не могла расшифровать язык, на котором было написано сообщение.