— Надо гимназию сначала закончить, — ответил я.
— Правильно, — одобрительно кивнул Макарий. — Учись, глупостями не занимайся. Это детки аристо могут себе позволить расслабиться. Им не нужно думать о завтрашнем дне, потому как статус и деньги решают очень много проблем!
— Мне бы об антимагии побольше узнать, — пробурчал я.
— Узнаю, — пообещал чародей. — Обязательно узнаю. Мне тоже интересно поработать с таким материалом.
Посчитав, что наши эксперименты закончились, в комнату вернулись дядя Боря и Толик. Выслушав замечания Макария, старший механик тоже озаботился почесыванием макушки, обдумывая ситуацию.
— Делать все равно нечего, придется учитывать риски, — сказал он. — Один бой аккумулятор вытянет, а там видно будет.
На том и порешили, и больше возвращаться к этому вопросу не стали. Чародей убедил нас, что заряд теперь не будет падать столь катастрофически, и механики стали готовить «скелет» к бою. А я и Макарий поднялись на верхний сектор в комнату, отведенную для семейства Булгаковых и гостей, приглашенных мною.
Стадион почти заполнился и живо реагировал на происходящее. Гремела музыка, вверх взлетали разноцветные ленты, прыгали гимнасты, совершая акробатические пируэты в воздухе. Мотоциклисты показывали свои трюки на большой скорости: езда на одном колесе, то на переднем, то на заднем, стоя, на руках. В общем, отмороженные каскадеры к восторгу зрителей отрывались по полной программе.
Я обнаружил, что почти все мои одноклассники, которым отослал приглашение, были здесь. Солидно поздоровался с пацанами, улыбнулся Наташе Тучковой с парой подруг, которые помахали мне в ответ, увидел княгиню Аксинью Федоровну. На ее щеках зацвел легкий румянец, и скрывая свое волнение, она раскрыла свой веер, прикрылась им.
— Вик! Сюда иди! — раздался вопль Светы.
Она сидела в дальнем ряду, чуть выше приглашенных гостей, вместе со своими тетушками-родственницами и… с Иланой. Соседка по парте была в светло-голубом платье с принтом в горошину. Она увидела меня и в волнении вцепилась в толстую заплетенную косу, потом перекинула ее на грудь. Я не ожидал, что сердце так тепло ворохнется от волнения.
Чинно поздоровался с тетушками и нахально сел между девчонками, чтобы ни одной не было обидно. Светка все равно засопела от злости, а Илана только улыбнулась, когда я поприветствовал ее.
— Молодец, что приехала, — прошептал я в зарозовевшее ушко с болтающейся золотой сережкой, украшенной крохотным камешком гранатового цвета.
— Не могла же я пропустить такое событие для нашего класса, — чинно положив руки на колени, ответила Илана. — Теперь вся гимназия лопнет от зависти. Весь учебный год будут нас осаждать: расскажи да расскажи.
— А Дубровский? Он ведь тоже наш, — возразил я, глядя не на соседку, а на происходящее на стадионе. Тем временем представление завершалось, и на середину ристалища вытащили стол с тремя прозрачными ящиками, в которых перекатывались шары: в каждом по четыре.
— Егор уже давно легенда Щукинской гимназии, но скоро покинет ее, — возразила Света, услышав наш разговор и попыталась перехватить инициативу. — А ты еще несколько лет будешь учиться. Поэтому твоя фотография будет висеть на входе. Привыкай к популярности.
— Не, не хочу, — шутливо замотал я головой. — Интервью, встречи, венец славы — загоржусь!
Девчонки прыснули со смеху и пригрозили, что будут щелкать меня по носу каждый раз, когда буду задирать его. Нам стало весело. Тут же появились официанты, разносящие холодный лимонад, бисквиты и мороженое. Илана и Света выбрали по шоколадному пломбиру, а я отказался. После такого лакомства обязательно захочется пить, а в «скелете», да еще во время драки ощущать вязкую шершавость на языке и постоянно глотать слюни — та еще морока.
К микрофону под радостный рев зрителей, в окружении суровых личников вышел сам император и начал говорить о том, что День Рода давно перерос в нечто большее, и праздник ушел в народ, в обычную семью. Все чувствуют в этот день радость и единение, дарят подарки друг другу. Голос Его Императорского Величества разносился по стадиону, а я вдруг загрустил, ощущая одиночество среди оживленной и радостной толпы людей.
А потом началась жеребьевка, в которой участвовал Мстиславский. Сначала провели посев среди одиночек, что было не очень интересно. Когда же его рука нырнула в ящик, чтобы определить наших соперников, я замер. Горячая рука Светы вцепилась в мое запястье с одной стороны, а холодная Иланы — с другой. Я мысленно пожелал себе удачи. Кого бы хотелось в соперники? Если честно, без разницы. В моем возрасте неведом страх поражения и неудач. Мы можем бояться жутких историй, рассказанных ночью под одеялом или дрожать от ужаса, читая дешевые вампирские романы, купленные на книжных уличных развалах. Но, вступая в серьезную драку, не испытываем и сотой доли подобного чувства. А ведь это не та драка, где сопли в кровь и синяки во всю физиономию. Здесь могли запросто сломать, как предупреждал меня Януш Курцевич.