— Андрей, ты можешь выйти погулять, — смиловался отец, увидев, что я уже осоловело сижу за столом и откровенно маюсь. — Только не забредай далеко. Думаю, через два-три часа мы вылетим домой.
Я с радостью выполнил его просьбу и вывалился на свежий воздух, дыша полной грудью запахом топящихся печей и острого холодка, пробирающегося под расстегнутую куртку. Чтобы не застыть, я побыстрее застегнулся и пошел смотреть, как по улице рассекают погонщики на нартах, катаясь от одной юрты к другой.
Сзади послышался хруст снега и мелодичное позвякивание колокольчиков.
— Берегись! — звонкий девичий голос заставил меня резко отпрыгнуть в сторону, вызвав веселый смех.
Возле меня остановились нарты, запряженные тремя белыми безрогими олешками. Они высунули языки и тяжело дышали, окутываясь теплым паром. Диана в меховой дохе сидела вполоборота, держа в одной руке вожжи, а в другой длинный шест, и с улыбкой смотрела на меня из-под малахая.
— Привет, Андрейка! — беззаботно произнесла она. — Куда идешь?
— Да просто так, — пожимаю плечами. — Решил посмотреть ваш улус. Скоро уезжаю, а кроме священного костра ничего не видел.
Она снова рассмеялась и похлопала по свободному месту позади себя.
— Садись, покатаю!
— Здорово! — обрадовался я и устроился за спиной Дианы, едва пристроив ноги на полозья. Нарты были узкие, обшиты толстой шкурой мехом наружу для комфортной езды.
— Устроился? — спросила дочка князца, и получив от меня утвердительный ответ, крикнула: — Хэй-яа!
Олешки фыркнули и бодро засеменили по широкой улице, постепенно набирая скорость. Вот промелькнул черный круг священного костра, снова зажженного, но не такого уж и большого, чтобы на него обращать внимание. Какая-то дворняга увязалась за нами, решив размяться на морозе. Оголтело полаяв, она отстала, а мы проехали вдоль забора из жердей, о которые несколько оленей почесывали свои лбы. Мелькнули зимние юрты-дьиэ, из которых вверх тянулись дымки.
Мы выскочили на заснеженное и ровное, как бильярдный стол, поле. Слева потянулся густой ельник с широкими темно-зелеными лапами веток, а по другую сторону виднелось замерзшее русло речки. Я спрятал лицо за спиной Дианы, чтобы уберечься от встречного потока холодного воздуха, и заметил, как из-за небольшого холмика выскочили три упряжки и понеслись вслед за нами. В каждой из них сидели по одному погонщику и что-то возбужденно покрикивали.
Девушка обернулась, глаза ее сверкнули озорными искорками. Шест легонько коснулся крупа среднего олешка, ведущего упряжь.
— Хэй-хэй!
Наши нарты рванули с еще большей скоростью. Заливались колокольчики, под полозьями шипел снег, что-то орали вслед нам преследователи, смеялась Диана, то и дело поглядывая на них. Умело правя нартой, она не давала им приблизиться, и мы все дальше и дальше уезжали от улуса. Последние дымки юрт исчезли за поворотом — их скрыли деревья.
А вот троица, увязавшаяся за нами, не отставала, и даже попробовала приблизиться. В отличие от нашей нарты, которую тащили трое олешков, в те были запряжены по двое темно-белых и рогатых животных, поэтому им не хватало мощи догнать нас. Хихикнув, Диана слегка сбавила скорость, чтобы совсем уж не обидеть своих соплеменников.
Между тем равнина стала сужаться. Лес стал подступать вплотную к руслу реки, и молодая погонщица уже не так споро гнала животных.
— Чего они хотят? — крикнул я, как только упругий колючий ветер перестал бить в одеревеневшее лицо.
— Не знаю! — обернулась Диана. — Это Аман со своими дружками Туйгуном и Боотуром!
— Кто такой Аман?
— Жених мой! — рассмеялась девушка и натянула поводья. Олени остановились, окутываясь горячим паром из ноздрей. — Ой, да пошутила я! Мы вместе в Якутске учимся в гимназии. Он, правда, на два года старше, все время меня пытается защитить. А я хочу как ты — быть свободной!
Преследователи подлетели с одушевленными криками и взяли нас в полукольцо. Двое не слезали с нарт, а вот один из них неторопливо, чуть вперевалочку, подобно молодому медведю, направился к нам, тяжело приминая торбосами наст и опираясь на шест. Надо полагать, это и был Аман. Выглядел он старше своих лет, почти мужчина. Чуть смугловатое лицо овалом, широкий гладкий лоб, черные выразительные глаза, легкая горбинка на носу. Сбросив капюшон меховой кухлянки с головы, парень перевел взгляд с Дианы на меня и ухмыльнулся, показав крупные зубы. Пристукнул шестом, пробив корку наста.
— Дайаана, вчера священный огонь не захотел принять белого княжича, — на русском он говорил без характерного акцента, присущего местному населению, живущему в отдаленных улусах. — Зачем ты с ним?