— Ты чего по полу ползаешь? — удивленно спросила Лида.
— Ручку потерял, — пропыхтел я, выпрямляясь, но продолжая сидеть на корточках.
— Давай помогу, — предложила княжна и тоже, не чинясь, присела рядом, ловко пригладив юбку на коленях. Прикоснувшись к моему плечу рукой, Мстиславская зажмурилась и несколько секунд молчала. Потом изящно выгнула пальчик, на котором посверкивал родовой перстень, и указала на соседнее окно. — Там ищи.
— Странно, — я подождал, когда девушка освободит мне дорогу и только потом просунул пальцы в щель. Вот кому пришло в голову закрывать подоконное пространство декоративными панелями! Закрыть батареи фанерой — не самое лучшее решение. Получается, отапливаем стены, а не помещение! — Почему она там оказалась?
— Потому что такие вещи имеют свойство кататься, — пожала плечами Лида и села за соседнюю парту. — Неужели у тебя нет возможности отыскивать свои предметы по ауре? А ручка-то вся в невидимых рунах. Пассивный маячок. Хм, интересно.
— Как все интересно, Ваше Высочество, но у меня и такая способность отсутствует, — я был немало удивлен, что мама подарила не простой канцелярский предмет, а довольно сложный в исполнении артефакт. И не сказала об этом. Может, намеренно? Например, чтобы чувствовать постоянную связь с родным человеком? Но для этого нужна кровь…
Мысль сразу метнулась к прошлому, когда я щедро одаривал Алтарь кровью. Значит, отец каким-то образом добыл ее и создал артефакт-маячок.
— А я слышала, ваш Источник одарил тебя какой-то возможностью, — наивно произнесла Лида, накручивая на палец кончик косы.
Я замер.
— От кого слышала?
— От папы. Он в шутку сказал, что ты теперь инициирован, и от тебя можно ждать любых сюрпризов. Видимо, ошибся.
А сама смотрит с хитрецой в глазах. И как мне поступить? Рассказать, что Источник принял меня в Род? Может быть, Юрий Иванович хочет узнать через дочку о моих возможностях? Да как она узнает, если я сам дуб дубом, не могу разобраться в механизме возросших способностей! Нет, скорее всего, Мстиславским очень любопытно, как повел себя Источник, не загасил ли я его. На основании моих слов аналитики императорского клана дадут заключение, что же там произошло.
— Ну, не знаю, — я бережно спрятал ручку во внутренний карман пиджака и дурашливо почесал затылок. — Меня же несколько раз подводили к Алтарю. Боялись реакции. Как видишь, жив остался.
— Ты ничего не рассказываешь про свою поездку, — Лида не настаивала на продолжении, уведя интерес в другую сторону. — Как тебя приняли родичи?
— Знаешь, даже неплохо, — я присел за парту Кочубея. — Я с дедом поладил. А он, по слухам отца, еще та заноза. Вроде старейшины Булгаковых. Но с такими мне как-то привычнее.
— А вообще, как там, в Якутии?
— Зима, — я пожал плечами. — Снега много. На нартах покатался, с братьями на охоту гонял, на полигоне стреляли из оружия… Весело было. Но здесь мне привычнее.
— Я бы тоже так хотела отдохнуть, — подперла подбородок Лида и вздохнула. — Вместо этого две недели бесконечных приемов, балов, молодежных раутов. Кстати, про тебя спрашивали многие, куда ты пропал. От Миши Воронецкого тебе большой привет.
Я слышал, что старшие представители рода стараются поменьше употреблять двойную фамилию, и с чем это было связано, не понимал в силу своего возраста. Злые языки шептали, что Воронецкие никакие не Гедиминовичи, и что их род больше тяготеет к Рюриковичам, поэтому никто из многочисленной семьи не получает важные должности в столице. И действительно, насколько мне известно, княжич Михаил никогда не кичился своими родичами, большая часть которых служила в военных гарнизонах вокруг столицы. Но отец Михаила является Первым секретарем Думного Совета, правой рукой председателя Долгорукова, с чьим сыном я сразился на дуэли в первый же день учебы в «Чистых Прудах». Отсюда понятна дружба Михаила и Сашки.
— Ну и как он? — я улыбнулся. — Не поставил на уши Москву?
— Ха-ха! — запрокинула голову от смеха Лида. — Ты что, их компанию не знаешь? Они опять учудили. Сашка Долгоруков заказал для катаний тройку черных лошадей. Напоили животных шампанским, сами вырядились в Бабу Ягу, Кикимору и Лешего, ну и всю ночь колесили по городу. Все движение по Пречистенке, Кремлевской и Москворецкой набережной остановили. Сани несутся, эти балбесы орут в три глотки, детей пугают. Полиция за ними едет, просит остановиться. Как еще не убились и лошадок не покалечили!
— Артисты, — ухмыльнулся я. Неисправимая троица, от которой у родичей голова болит беспрестанно, умела будоражить Москву своими выходками. Без них, наверное, было бы скучно. — В этот раз твоя бабушка не вызывала родителей стружку с них снимать?