Мужчина в костюме, скорее всего — главный в этом спектакле — сопровождал меня по коридору до лестницы, ведущей вниз. Его напарник в свитере и еще один незнакомый мне человек внушительных габаритов решили пройтись с нами. Неужели боятся подростка? Забавно.
Лестница была освещена, хоть и давала скупой свет. Мы спокойно спустились по ступенькам вниз до металлической двери. Когда ее открыли, я сразу увидел характерный для Алтарей каменный подиум из гранита. Только вот чаша Источника была гораздо меньших размеров.
Как только моя нога переступила порог подвала, я понял свою ошибку. Захарьиных здесь не было. Да и не могло быть по определению. Все знают, что родовой Источник никогда не допустит к себе человека, инициированного другим Источником. Он его просто уничтожит. Уничтожит не в буквальном смысле, а просто выжжет ему искру, лишит Дара. Сделает таким же никчемным, каким я был до восьми лет.
Я же исходил из собственного опыта, поэтому не сразу уловил нелогичность ситуации. Эти люди знали о губительных последствиях нахождения рядом с Алтарем чужаков, и пожалели ребят. А меня бросили под его воздействие.
Над чашей взвились изумрудные звездочки в обрамлении серебристо-фиолетового пламени. Раздался протяжный стон. Он исходил от Алтаря. Я быстро оглянулся и понял, что звук этот слышу только я.
— Что же вы встали? — спросил главный с иронией. — Ваше решение было добровольным. Покажите, на что способны.
— Вы обманули меня, и поплатитесь за это, — нахально говорю в лицо этому человеку и решительно захожу в подвал.
Холодная плазма Источника рванула вверх до самого потолка, осветив грубую кладку подвала и бетонный пол. Хоровод звездочек заплясал под мощными балками и обрушился на меня с беззвучным криком погибающей птицы. Так, наверное, кричит лебедь, потерявший свою ладу. Мне стало страшно. Низкая вибрация чуждой мне Стихии (судя по моим ощущениям — Воздух) стала сотрясать тело и выворачивать суставы наизнанку. Дикая сила обрушилась на меня сверху и стала давить в пол, стремясь размазать тонким блином, раздавить до состояния кровавой каши вперемешку с костями. Для Источника Ушатых я был врагом, и вся его мощь устремилась на подавление искры.
Но ее у меня не было! Наоборот, каналы стали прокачивать такое количество энергии, что она визуально окрасила мой аурный контур белым, нестерпимым для глаз светом. Устояв перед мощным ударом Воздуха, я сделал еще один шаг вперед, вытянул руки открытыми ладонями, словно принимая к себе осиротевший без хозяев Источник. С открытым сердцем и болью. Звездочки рухнули на ладони, впиваясь иголками в кожу и растворяясь в моей Силе.
А когда Источник умер и Алтарь погрузился в темноту, рухнул на колени и я, но оставаясь в сознании. Никто не видел, как на моих губах мелькнула улыбка. Я принял в себя Дар, который будет жить во мне, а не в холодной чаше Алтаря.
Я — Разрушитель. И одновременно с этим собиратель первородной энергии, щедро одарившей нашу планету в незапамятные времена магией, которую алчные люди присвоили себе в личных целях, заковали в гранитные и мраморные чаши, и заставили служить Крови.
— Великолепно, — в гробовой тишине голос главного прозвучал невероятно тихо, но отчетливо. — Поздравляю вас, Андрей Георгиевич. Вы только что погасили родовой Источник отступников и предателей Ушатых. Император вправе вами гордиться.
И тогда я ударил с яростью, выплеснув из себя всю накопленную энергию в людей, вздумавших играть со мной как с ребенком-недоучкой. Мне было плевать, что свод подвала может не выдержать сокрушающий ментальный выплеск и завалить меня тяжелыми обломками здания. Обида и злость смешалась с торжеством только что раскрывшейся истины.
Я разрушаю чтобы созидать новое!
2
— А вот и они! — не скрывая усмешки, произнес Иртеньев, самолично открывая дверь, чтобы впустить в кабинет двух офицеров в черной униформе. — Заходите, голубчики, не стесняйтесь! Утолите жажду любопытства Его Величества и государя-наследника!
— Достаточно, Николай Юрьевич! — сдерживая улыбку, произнес император. — Ваша едкость сегодня достигает невероятного уровня! Проходите, господа, в самом деле.
Цесаревич тоже старался не расхохотаться в голос, дабы не обидеть волкодавов из конторы Иртеньева. Не показывать эмоции на лице — это наиважнейшее умение царствующих особ.
— Обер-офицер Службы Безопасности майор Корнилов, — прищелкнул каблуками ботинок моложавый мужчина с усиками, старательно задирая подбородок вверх. Огромный лиловый синяк, похожий на раскорячившегося осьминога, заливал левую часть лица, отходя от глаза вниз до скулы.