— Папочка, можно с тобой поговорить? — состроив умильную рожицу, Арина просунула голову в раскрытую дверь.
Мужчина, задумчиво глядевший в монитор вычислительного центра, без особого удивления посмотрел на дочь, согласно кивнул. Значит, никаких важных вопросов он не решает, обычная рутинная работа по финансовым отчётам. У Голицыных было несколько разноплановых предприятий в Москве, Твери и Калуге, и каждое из них требовало пристального внимания.
Отец был в самом расцвете мужской силы, красивый, статный и холёный, с нетающими льдинками в глазах, придающими ему шарм. Когда старший брат стоит во главе Рода, нельзя ошибаться ни в делах, ни в эмоциях. Но при виде Арины лёд начинал быстро таять, и тогда его глаза приобретали свой естественный цвет — серый, с оттенком зелёного. Василий Ефимович очень умело прятал цветовой маркер Стихии, не давая своим оппонентам выстраивать стратегию переговоров и получить необходимую информацию по владению стихийных атрибутов.
Княжна прошмыгнула в ближний от стола угол и, скинув тапочки, забралась с ногами в любимое кресло, которое стояло здесь столько, сколько она себя помнила. Порой устраиваясь в нём, она читала книжки, не мешая отцу работать, и его присутствие чудесным образом успокаивало девочку.
Голицын с некоторым удивлением взглянул на дочь, которая молча сидела и ничего не говорила. Наконец, она решительно произнесла:
— Папа, я не хочу замуж за Несвицкого. Иван мне не нравится. Он какой-то… отталкивающий.
— Чем же тебя отталкивает красивый юноша? — удивился отец. — Для многих девиц заполучить такой экземпляр сродни выигрышу в лотерею.
— Слащавый, — буркнула девушка.
— Ну… это ты слишком. Красивый — да, а ещё обходительный, образованный, — стал обелять парня Голицын без улыбки, но сверкающими от удовольствия глазами. Нравилось ему спорить с дочерью. — Тем более, это решение Главы, а я не могу вот так просто взять и пойти против дяди Патрикея.
— Можешь, — возразила Арина. — Ты мой отец, и тебе в первую очередь решать, за кого мне выходить замуж.
— Ага, то есть, ты принимаешь тезис, что Глава и родители выбирают жениха, а не дочь, — поймал её на слове Голицын.
— Главу исключаем, — быстро ответила девушка.
— Ну, хорошо. Что такого произошло, что ты завела разговор о своём будущем?
— Я вдруг поняла желание дядьки выдать меня за Несвицкого за какую-то опасную игру, и не хочу в этом участвовать, — заявила княжна. — Ты знаешь, что поступление на финансово-экономический факультет, исходя из моих амбиций, возможностей и Дара — мечта и возможность получить академические знания. И я хочу учиться, а не рожать ускоренным темпом Несвицким внуков. Те более, там вся семейка заражена масонством.
— Что есть, то есть, — неожиданно не стал возражать отец, и это было удивительно. Раньше он так открыто не признавал слухи о будущих (не дай бог!) родственниках. — Я Патрикею уже устал объяснять, чем опасно такое родство. И будь уверена, милая, отстою тебя, чего бы это не стоило.
— Спасибо, папочка, я всегда верила в тебя, несмотря на злые происки дядьки Патрикея! — горячо воскликнула Арина.
Голицын с усмешкой посмотрел на дочь, читая её как открытую книгу. И то, что она втайне от него и Главы занимается «непотребным бизнесом», тоже знал. Служба безопасности рода постоянно докладывает о суммах, поступающих на личный счёт Арины Васильевны, не говоря уж о встречах со странными людьми, крутящимися в мутных водах нелегальных ставок. Подобные занятия претили дворянской чести? Ну, как сказать… Если не кричать об этом на всех московских углах, никто и знать не будет. В этом и состояла первая задача Василия Ефимовича: вовремя затыкать рты и следить за дочерью, чтобы та не навертела дел по неопытности.
Но если смотреть с другого ракурса — где ещё девушка научится так филигранно просчитывать риски? Через пять лет, к началу самостоятельной деятельности у неё будет богатый опыт, востребованный Родом. Разве оно того не стоило? Голицыны всегда играли на тоненького.
— Хорошо, если не Несвицкий, то кто? Как тебе Михаил Воронецкий? Из благородного Рода. И юноша, кстати, не против предложить руку и сердце моей дочери.
— Ещё бы! — фыркнула Арина. — Такой-то красавице и умнице!
Голицын, не выдержав, улыбнулся. Подобные эскапады его только умиляли, так ведь правда. Арина — его драгоценный камень, ещё на пути к огранке, но уже сейчас показывающий редкое сочетание всех достоинств.
— Или у тебя появился горячий поклонник?
— Пап, а что ты думаешь об Андрее Мамонове? — задумчиво спросила девушка, нервно теребя локон. — Ты не рассматривал такой вариант?