Мянд будто и не заметил. Продолжал работать дровосеком.
Оп! Вновь его норег поймал. Подставил щит ребром – с разбитого края, и меч в нем чуть не увяз. Эст еле успел отскочить. Меч, правда, выдернул, но получил еще разок – по бедру. Несильно. Даже не захромал. Но – опять кровь. Правда, и у норега на голове рана открылась. Вон, течет струйка с виска по бороде…
Оп! – опять достал. На этот раз обратным ходом чирканул Мянда по правому предплечью. Тоже мелочь. Мог бы и руку отмахнуть, но тогда пришлось бы открыться, и рвани Мянд навстречу – неизвестно, кто успел бы первым.
Не рискует норег. Не торопится. Силы экономит… Для будущего боя. Не одолеть его Мянду. Неудобно ему с норегом. Непривычно с левшой работать.
Вот-вот все кончится, и не только я это понимаю.
Однако никто не вмешивается, и я помалкиваю. Честный бой, надо полагать. Хотя будь мы втроем – я бы точно вмешался. Какой, на хрен, честный бой, если своего вот-вот убьют! Моя честь по-другому устроена. Она такого не приемлет.
А норег тем временем разыграл красивую комбинацию. Пугнул слева, пугнул справа снизу, потом умело перевел на верхний уровень, заставив Мянда вскинуть щит, потому что мечом прикрыться – уже никак.
Мянд щит задрал, перекрыв себе же обзор и…
– Бью снизу! – заорал я по-русски, то бишь по-словенски. Так мы на тренировках орали, обозначая цель, когда хотели провести удар боевым оружием в полную силу. Чтоб противник с защитой не промедлил.
Норег по-нашему не понимал. Или внимания не обратил, потому что мой вопль с трудом прорвался через общий галдеж. Зато Мянд на крик среагировал рефлекторно – бросил щит вниз… Прикрыться он все равно не успел, но получилось еще лучше, потому что край щита сбил клинок норега и вывел того из равновесия.
И все. Меч эста, с широкого маха, с хрясом врубился в мощный загривок и свалил норега наземь. Мянд тут же отбросил щит, наступил врагу на спину и обратным хватом двумя руками вогнал клинок норегу пониже левой лопатки. Ну теперь совсем все.
Эст поднатужился, вырвал меч, обтер его краем нореговой рубахи и уселся на прежнее место, рядом со мной. Такой же мрачный.
– Будем считать, что твоим языком говорил Перун, – сказал мне Трувор.
Но абсолютной уверенности в голосе у него не было.
По его понятиям я был неправ. В такие поединки люди не вмешиваются. Это прерогатива бога. А боги здесь обидчивые. И злопамятные. Трувор, похоже, беспокоился. Обо мне. Немилость бога – это может быть неприятно. И очень вредно для жизни.
Я же не принял этого всерьез. Может быть, зря…
Через несколько минут мы, поднатужившись, столкнули снекку в море. Ветер тут же вздул парус, понес ее прочь от берега, и она потерялась бы во тьме, если бы не огонек костра на палубе. Ветер раздувал его, и наконец пламя добралось до щедро разлитого масла. В считаные мгновения заполыхал весь корабль. Это было очень красиво. И настолько величественно, что даже мне привиделись в отблесках пламени огненные души погибших, улетающие в небеса. А уж каждый из хирдманнов видел их совершенно ясно.
Глава двадцать седьмая,
где героя едва не находит преждевременая кончина
К утру один из раненых умер, зато об остальных Ольбард сказал: будут жить.
После завтрака старшие распределяли новые трофеи.
Мне назначили аж три доли. Так же, как кормчему. Причем не за убитого голопузого, а за «спасение корабля». Кстати, доли эти были больше, чем обычно, потому что на этот раз «порция» ярла была не по числу румов, а всего лишь пять долей. Купленная снекка была не его собственностью, а частью общей добычи.
Еще мне дали право первому выбирать из кучи оружия и ценностей, снятых с убитых норегов.
Я от выбора отказался: мол, пусть будет как у всех, и тогда Хрёрек (весьма удивленный моими словами) выбрал мою долю сам: пару золотых браслетов, снятых с кормчего трофейного корабля.
Каждый браслет весил под сто граммов, а учитывая, что стоимость золота была раз в десять больше, чем серебра, то цена приближалась к десяти серебряным маркам. Огромные деньги.
– Достаточно, чтобы купить землю в Датской Марке, – сообщил мне с улыбкой Хрёрек. – Но думается мне, ты не станешь этого делать.
– Не стану, – ответил я. И добавил поэтично, как принято у викингов: – Мне любо море пахать, а не землю!
Хирдманны ответили одобрительным рыком. Им понравилось.
Зато мои навыки по судоремонту – после дележки команда занялась осмотром и починкой драккара – понравились народу значительно меньше. То есть этих навыков у меня не было вовсе. Вся польза от меня была на уровне «подай-помешай-принеси».