Войдя в Фиону, Торн на мгновение застыл. Ей показалось, будто ее разорвали пополам, но очень скоро боль отступила и проснулись новые ощущения, главным из которых было ощущение изумительной и естественной наполненности.
— Я же говорил, что все будет хорошо, — с трудом проговорил викинг, глядя в глаза Фионы.
— Мне было больно.
Торн осторожно стал двигаться — вперед-назад.
— И до сих пор больно?
— Да. Ты чудовище.
Плоть Торна, погруженная в узкое лоно Фионы, пульсировала и требовала разрядки. Сердце грохотало в груди викинга. Дыхание его было тяжелым.
— Я не могу остановиться, — прохрипел он. — Я слишком долго ждал этого. Ты охватываешь меня, словно тугая перчатка. Я чувствую, какая ты влажная и горячая внутри. Я не могу больше бороться со своим желанием. Я должен дойти до конца. Не бойся. Ведь ты — моя жена, и я не причиню тебе вреда.
Торн двигался внутри Фионы — поначалу медленно и осторожно, но постепенно усиливая и ускоряя свои толчки. Прошло совсем немного времени, и Фиона, к великой радости Торна, принялась отвечать ему, подкидывая свои бедра навстречу его движениям. А когда она протянула руку и положила ее на плечо Торна, из груди викинга вырвался торжествующий крик.
Фиона была близка к оргазму. Торн услышал ее стон, и девушка заметалась под ним, устремляясь к высшему наслаждению. Торн, как мог, помогал ей, сдерживая до поры свой собственный оргазм. Фиона стонала все громче, и тогда страсть начала брать верх над разумом и телом Торна. Проникая на всю глубину в лоно Фионы, Торн, казалось, уже не был способен замечать что-либо вокруг, но, когда ногти девушки страстно впились в его плечо, он вздрогнул и закричал.
Фиона не понимала того, что с нею происходит. Напряжение внутри ее росло, сводило с ума, готово было разорвать тело на части. Движения Торна стали совершенно неудержимыми, могучими, требовательными.
Новое чувство поднималось из глубин естества Фионы и было таким острым и испепеляющим, что она твердо поверила — сейчас не выдержит и навсегда покинет бренное тело.
— Торн! Я боюсь! — успела воскликнуть Фиона. — Не бойся! — ответил викинг сквозь стиснутые зубы, не прекращая своей безумной скачки. — Не бойся и иди вместе со мной. Доверься мне.
Не очень-то легко довериться человеку, который взял тебя в плен и сделал рабыней. Человеку, который повесил тебе на шею цепь в знак того, что отныне ты его собственность.
Впрочем, сейчас у Фионы не было выбора. Ей нужен был умелый проводник, знающий ту страну — волшебную cстрану! — которую открывала сейчас для себя Фиона.
Но Фиона уже отдалась безумным ощущениям, головокружительному полету, всему тому, неведомому раньше, что с такой страстью дарил ей Торн.
Фиона почувствовала себя так, словно ее пронзила молния. Она закричала и выгнулась навстречу Торну. Навстречу своему мужу.
Торн насладился зрелищем оргазма, который на его глазах пережила Фиона. Низкий, страстный стон услышала Фиона словно во сне. Еще несколько мгновений, и громкий восторженный вопль вырвался из глотки Торна. Оргазм его был глубоким, сильным, но, и пережив его, викинг не торопился покинуть лоно Фионы.
Сердце Торна колотилось словно тяжелый кузнечный молот, ноздри жадно раздувались, вдыхая запахи любовной влаги, пропитавшие воздух в жарко натопленной комнате.
Никогда в жизни Торн не переживал наслаждения, близкого к сегодняшнему, когда он лишил девственности свою жену. Заниматься любовью с нею оказалось так чудесно, что Торну уже не терпелось вновь слиться плотью с плотью Фионы.
— Ложись рядом, — выдохнула Фиона, придавленная телом Торна. — Ты такой тяжелый, викинг.
Торн нахмурился. Не таким ему представлялись первые слова Фионы, ставшей женщиной. Он полагал, что она скажет что-нибудь лестное о силе Торна, на худой конец — о его искусности в любви. Ведь в глубине души этот суровый викинг оставался большим ребенком.
Так почему же она не говорит о главном?
Это больно задело мужскую гордость Торна.
— Я знаю, что сумел доставить тебе наслаждение, — пробурчал он, скатываясь на бок.
Фиона покраснела, потянула на себя плащ и прикрылась им.
— Ты сделал мне больно.
— Иначе не бывает. Но признайся, эту боль с лихвой искупило наслаждение, о котором говорили твои стоны и крики. Я-то знаю, что так женщины стонут и кричат не от боли, а от наслаждения, которое я им даю. Ты обнимала меня и даже царапала плечи от страсти.
Фиона сердито прикусила губу. До чего же много он о себе воображает, этот викинг! На такие слова можно и не отвечать.
Но в глубине души она живо помнила ту волшебную молнию, что пронзила ее тело, — а ведь ее подарил Фионе Торн!
Да, будь Фиона порешительнее, она с наслаждением поговорила бы о своих новых ощущениях, но…
Но ей нужно было время. А пока что она даже не могла подобрать точное слово, чтобы вообще назвать то, чем они только что занимались с Торном.
Занимались любовью? При чем тут любовь, если этот викинг даже слова такого не знает? Для него то, что произошло, было просто вспышкой страсти, утолением похоти… совокуплением.
Фиона вздохнула. Непросто ей будет научить викинга любить. Но еще труднее самой полюбить человека, который видит в ней только объект для удовлетворения своей похоти…
Фиона продолжала молчать, и лицо Торна становилось все более и более хмурым. А может быть, он просто неправильно истолковывает ее молчание? Нет, вряд ли. Уж кого-кого, а женщин в своей постели Торн повидал предостаточно и прекрасно знает, как они себя ведут и что доставляет им удовольствие.