— Ты ничего не хочешь сказать мне, Фиона? Тебе все еще больно? Ну, ничего, я позабочусь о тебе. Ведь я теперь твой муж, не так ли? Лежи спокойно, я сейчас вернусь.
Фиона с удивлением увидела, что Торн отрывает рукав от своей тонкой рубахи и совершенно голый с этим лоскутом выбегает за дверь.
Когда через пару минут Торн вернулся, с оторванного рукава капала вода.
— Дай-ка мне взглянуть, — сказал Торн и потащил с Фионы плащ, которым та укрывалась. Спокойно и уверенно раздвинул ей ноги. Фиона немедленно завопила.
— Что ты делаешь?
— Хочу посмотреть, нет ли разрывов.
— Нет! Не смей! Не так уж сильно ты меня и разворотил.
Она попыталась сдвинуть ноги, но Торн не дал ей сделать этого.
— Не дергайся. Я сейчас вытру кровь. Холодная вода быстро снимет боль, и тебе станет легче.
Фиона покраснела так густо, что даже ее шея стала малиновой.
— Нет, что ты. Нельзя. Это… это стыдно.
Лицо Торна застыло, сделалось жестким.
— Никогда не говори мне «нет», Фиона. Только я имею право решать, что хорошо и что плохо между нами.
Он уверенно прикоснулся холодной мокрой тряпицей к телу Фионы.
— У тебя нет разрывов, — с удовлетворением отметил Торн, продолжая орудовать мокрой тряпкой.
— А я и не говорила, что они есть, — сквозь зубы процедила Фиона.
Торн погладил внутреннюю поверхность бедер Фионы кончиками пальцев и неожиданно сказал, глядя на свою жену загоревшимися глазами:
— Знаешь, я снова хочу тебя, Фиона. Каким колдовством ты переполнена, что меня так тянет к тебе? Если ты меня не избавишь от этого наваждения, я умру или сойду с ума от постоянного болезненного желания обладать тобой.
— Зачем ты все время обвиняешь меня в колдовстве?
— Говори что хочешь, но я-то знаю, что я теперь не тот человек, каким был до встречи с тобой. Гром и молния! А ведь я — викинг! Нас не так-то легко переделать.
— Я не вижу никаких таких особенных изменений, — пробурчала в ответ Фиона. — У кого хватит сил убедить в чем-нибудь такого упрямца?! Нет, я умею лечить болезни и раны — и больше ничего.
Глаза Торна лукаво блеснули.
— Исцели меня, ведьма. Утоли страсть, что распирает меня. Дай мне снова войти в тебя. Очисти мое тело и душу от своего заклятия. Я хочу снова стать самим собой.
Торн медленно повернулся, и, опираясь на локти, навис над телом Фионы.
— Торн, прошу тебя…
— Иди ко мне!
И вновь последовала безумная скачка! Фиона потеряла способность размышлять о чем бы то ни было.
В ту ночь Фиона мало поспала. Каждый раз, когда Торн переворачивался во сне, она просыпалась. Викинг был таким огромным, а она рядом с ним такой крошечной!
Спустя какое-то время Фиона вновь забывалась чутким сном, чтобы вновь проснуться при первом движении Торна.
Под утро ее разбудили его руки, нежно и требовательно сжимавшие ее грудь. Фиона окончательно проснулась, и вскоре расщелина между ее ногами стала достаточно влажной, чтобы безболезненно принять в себя Торна.
Она успела только ахнуть от удивления, когда Торн подхватил ее за талию и легко вскинул на себя, усадив сверху.
Потом Фиона уснула и крепко проспала все утро, пока не вернулся уходивший куда-то Торн.
— Нам пора, — сказал он.
Фиона внимательно всмотрелась в его лицо. Сегодняшним утром викинг выглядел как-то по-новому, не так, как обычно. Он не был похож на того человека, который был так нежен с нею прошедшей ночью. Не был он похож и на себя вчерашнего, позавчерашнего — метущегося, несколько растерянного. Перед Фионой стоял настоящий викинг — неустрашимый, твердый воин, жестокий боец.
Фиона села в постели, прикрывая плащом грудь.
— Я хочу искупаться, — сказала она. Ее ноздри явственно чувствовали пропитавший все ее тело запах — резкий, острый запах плотской любви.
— Я уже искупался в фьорде, — ответил Торн. — Вода холодная, но зато прекрасно освежает.
Фиона молча завернулась в плащ и вышла на берег — попробовать воду. Торн был прав. Вода оказалась холодной, но до чего же приятно было плескаться в ней! Она действительно освежала, остужала тело Фионы, помнящее горячие ласки мужских рук и губ. Вода холодила тело, но не могла остудить возбужденные мысли.
— Вылезай на берег! Простудишься! — крикнул ей Торн.
Он стоял на берегу и держал наготове плащ, чтобы укутать им Фиону. Она выскочила из воды и оказалась в крепких объятиях викинга. Торн плотно укутал Фиону плащом, прижал ее к себе, и она почувствовала сквозь тонкую ткань, как напряглась — в который уже раз за последнее время — его плоть.
Фиона протестующе застонала, и на сей раз Торн согласился с ней.
— Да, сейчас у нас уже нет времени, — сказал он. — Мы должны вернуться прежде, чем отец пошлет людей на поиски.
— А что ты скажешь ему? — спросила Фиона, кутаясь в плащ.
— Правду, — ответил Торн, обнимая Фиону и ведя ее к дому. — Скажу, что у меня не было выбора. Я, возможно, поступил безрассудно — что ж! В свое оправдание я могу сказать лишь одно: твои чары оказались сильней, чем я мог предполагать. — Он тряхнул головой. — Это и в самом деле безумие!
Фиона поправила на плечах сползающий плащ и повернула лицо к Topнy.
— Нет, не безумие. Теперь я — твоя законная жена, которую ты взял после церковного благословения.
— Да. Наверное, это так и есть.
— Тогда сними цепь с моей шеи. Я больше не раба тебе, но жена. И как жена имею на это право.
— Я должен подумать, — нерешительно сказал Торн. Фиона замерла. Нет, уж коль скоро она стала же ной — законной женой Торна, она ни за что не примирится с это цепью на шее!
— Сними ее сейчас же!
Торн приподнял свою светлую бровь.
— Зачем, жена? И что у тебя на уме? Хочешь наложить на меня новое заклятие? Послушай, с меня уже хватит твоего колдовства!
— Разве жены викингов ходят с цепью на шее? — возразила Фиона. — Сними цепь, и это будет справедливо.
Фиона стояла затаив дыхание. Сделает викинг то, о чем она просит, или нет? Она молила бога, чтобы он это сделал. Тогда она укрепится в вере в то, что все происходит с ней во имя господне.
Торн некоторое время стоял в глубоком раздумье. Если он снимет эту цепь, то тем самым признает окончательно, что Фиона — его жена, а не рабыня. Но ведь так оно и есть, ведь он женился на ней. Брак, правда, был совершен христианским священником, а такой брак в глазах викинга не имел особого значения. Почему он пошел на это? Только для того, чтобы сломить сопротивление Фионы? Или причина его поступка гораздо сложнее и глубже? Так что же это было — помрачение ума, уступка похоти или страх перед черной магией? А может быть, что-то другое?
Гром и молния, он и в самом деле сошел с ума!
Фиона не могла скрыть возбуждения, когда руки Торна легли на ее шею. Что он сделает в следующую минуту, этот дикарь? Снимет цепь или просто свернет ей шею?
Стальные пальцы Торна безо всякого усилия переломили звенья цепи, Фиона облегченно вздохнула. Он отбросил снятую цепь в сторону, и она упала в траву, сверкнув на солнце.
— Готово, — сказал Торн и отступил на шаг назад. За спиной Торна Фиона увидела уже оседланного коня.
Она не стала говорить о том, насколько благодарна ему за избавление от позорной цепи, но невольно подумала о том, что быть женой викинга — не так-то, в сущности, и плохо.
Еще минута — и они поскакали по пустынной, залитой утренним солнцем дороге.
Поместье бурлило, когда там появились Фиона и Торн. Олаф как раз заканчивал снаряжать отряд для поисков пропавшего сына. Он молча посмотрел на Торна, окинул хмурым взглядом сидящую перед ним на лошади Фиону, и лицо старого викинга стало багроветь от гнева.
— Разрази тебя молния, Торн! Где ты был всю ночь? Мы уже стали думать, что тебя захватили в плен! Эрик Рыжий рыщет в округе со своими людьми, и мы боялись, что ты попал к ним в руки! — Олаф перевел взгляд на Фиону. — Ведьма была с тобой? Ну-ну. А твоя невеста между тем просто не находит себе места!
Торн спешился, помог спуститься Фионе и сказал: — Отошли своих людей, отец. Я должен поговорить с тобой, Торольфом и Роло.
— Идите, — коротко приказал Олаф, отсылая прочь собравшихся на поиски людей.
Фиона ушла вместе с ними.