В богатом и среднем имении бонда было много насельников. Помимо супругов — хозяев гарда и их детей, там проживало еще немало разных людей. Прежде всего это были одинокие или больные родственники супружеской пары, затем какие-то их друзья, воспитатели детей, а также приживалы, которые занимали в гарде приниженное положение, но хозяин более или менее о них заботился. Кроме того, в гардах жила челядь: свободные наемные, полусвободные и лично зависимые работники и работницы. Таким образом, коллектив, населявший гард и живший общей жизнью, составлял домовую общину.
То, что многие подворья в сагах населены значительным числом людей, не должно вводить в заблуждение: состав насельников в большинстве подворий представлял собой именно не родовую, а домовую общину, ту социальную ячейку, которая в Риме называлась familia. Плотная населенность усадеб (при малой плотности общего населения!) была, вероятно, особенно частым явлением в Исландии и на Скандинавском полуострове с их многоотраслевым хозяйством и характерным для них трудным освоением земли. Эта домовая община включала более или менее значительное — в зависимости от престижа и состоятельности бонда — число домочадцев, не входящих в состав собственно хозяйской семьи, так что большинство из них было связано с бондом не кровным родством и не свойством, а служебными и личностными отношениями. В сколько-нибудь состоятельной усадьбе бонда было много таких домочадцев самого разного социально-правового статуса: рабы, вольноотпущенники, занятые на разных работах, наемные работники, слуги и служанки со своими детьми[161], батраки (особенно пастухи, скотники), охранники, прихлебатели и т. д.
Для такой организации частного хозяйства и быта существовали серьезные причины, и не только производственного характера. Дело в том, что скандинавы того времени стремились создать прочный и как можно более обширный круг «своих людей» (sine mœn), на которых можно было опираться, на чью поддержку можно было рассчитывать в разных жизненных обстоятельствах. Ведь социальная сила, престиж и успехи скандинава непосредственно зависели не только (а сплошь и рядом не столько) от его индивидуальных качеств — ума, знаний, умений или богатства, но и от широты его родственных и прочих связей.
«Пучок ролей» бонда и круг «своих людей»
Итак, наряду с семьей «своими» в гарде считались прочие его насельники, родственники, близкие и работники хозяина — его домочадцы[162].
О наемных работниках, рабах, вольноотпущенниках и вообще внесемейных насельниках гарда речь в этой книге пойдет особо (см. часть 5). В этом же очерке основное внимание уделяется семье, роду и домохозяйству, одновременно представлявшим собой как бытовые структуры, так и социообразующие ячейки (разумеется, в той мере, в какой эта тема может быть раскрыта на материале преимущественно саг). Что же касается домочадцев, то из текста саг не всегда ясно, какое место занимал в гарде тот или иной из них: был он рабом, вольноотпущенником, сезонным гостем, охранником или свободным наймитом. Однако общая картина вырисовывается достаточно отчетливо. Например, в «Саге об Эгиле» говорится: «Жил человек по имени Альвир. Он был домочадцем Торира и управлял его хозяйством. Альвир был также его казначеем и собирал долги»[163]. Правовое состояние этого доверенного человека остается неизвестным, но ясно, что он принадлежал к верхушке «своих» домочадцев. Об одном из бондов, состоятельном и знатном человеке, в той же саге говорится: «У него никогда не бывало меньше сотни вольноотпущенников»[164]. И опять же не ясно, сколько людей из их числа жили в усадьбе хозяина и сколько вне ее, но, как это было принято, сохраняя с бывшим своим владельцем вассальные связи, т. е. оставаясь «своими». В «Саге об исландцах» (гл. 62) говорится о человеке, который держал в доме более шести десятков охранников и прочих людей. Наряду с неполноправными или бесправными насельниками богатых гардов упоминаются рабы, живущие в усадьбе арендатора[165].
162
Домочадцы не все и не всегда были преданы хозяину подворья, но речь идет об обычаях, о модели отношений.