Кульминацию и финал саги составляет описание сражения в заливе Хьерунгаваг. Точная датировка этой битвы остается невыясненной. Примерно дата сражения приходится на промежуток между 974 (в этом году Харальд Синезубый и ярл Хакон выступают как союзники против Германии) и 983 или 995 гг. Некоторые исследователи предлагают в качестве наиболее вероятной даты 994 г. В этой битве сошлись войска датчан и их союзников вендов (в том числе и йомсвикингов) и норвежское войско ярл а Норвегии Хакона и его сына Эйрика. Битва произошла после ссоры конунга Харальда Синезубого с сыном Свейном и гибели Харальда. Именно в этой битве йомсвикинги впервые заявили о себе в качестве сильной боевой единицы. В этом столкновении вождь йомсвикингов Пальнатоки выступал на стороне Свейна Вилобородого. Поскольку битва произошла после гибели конунга Харальда, можно предположить, что реальной причиной битвы при Хьерунгаваге стал очередной отказ ярла Норвегии Хакона выплачивать дань Дании, обусловленный гибелью его «сюзерена». Впрочем, с политической подоплекой мотивов вполне согласуется веселая «конспирологическая» интерпретация, рассказанная в «Саге о йомсвикингах», кстати, похожую версию излагает и Снорри Стурлусон. Победа норвежцев сделала ярла Хакона вполне самостоятельным и уважаемым правителем. Его правление закончилось только после возвращения в Норвегию Олава Трюггвасона, который сумел захватить престол.
В следующей крупной битве за норвежский престол снова «проявил себя» герой «Саги о йомсвикингах» Сигвальди, бежавший с места сражения против Хакона и притворно присоединившийся к Олаву Трюггвасону перед его битвой с воинством конунгов Дании и Швеции Свейна и Олава Шетконунга, а также ярла Норвегии Эй-рика. Альянс трех правителей нанес поражение Олаву Трюггвасону, который прыгнул за борт и, судя по всему, погиб. Сигвальди же, обманув «своего» конунга, в битву так и не вступил и, видимо, перешел в итоге на сторону победителей. Эта битва «трех конунгов» датируется 999 или 1000 г.
В «Пряди о Стюрбьерне, шведском герое» рассказывается, что примерно в 990-е гг. (может быть, в конце 980-х гг.) власть в Йомсборге получил шведский викинг из королевского рода Стюрбьерн Сильный. После этого он во главе войска датчан и йомсвикингов пытался завладеть шведским престолом, но был разбит своим дядей шведским конунгом Эйриком Победоносным на полях Фюри рядом с Уппсалой. В этой битве Стюрбьерн погиб. История гибели Стюрбьерна построена на основе мотива вмешательства Одина, которому Эйрик приносит жертвы и обещает спустя десять лет после битвы явиться в Валь-халлу лично, т.е. принести в жертву и себя. Опустошение в рядах йомсвикингов производит «дождь из стрел Одина». Описание этой битвы во многом напоминает описание битвы при Хьерунгаваге. Видимо, в разных сагах отражалось общее мнение, что йомсвикингов можно победить с помощью колдовства и вмешательства сверхчеловеческих существ (троллей, колдунов, асов). Характерен и пассаж Снорри Стурлусона: «считалось большой поддержкой, если йомсвикинги присоединялись к правителю». Здесь же явно подчеркнут и исключительно независимый характер этого воинского объединения.[8]
Позже в Йомсборге «правил страной Вендов» Свейн, сын Кнута Могучего. Можно предположить, что к этому времени братства воинов-йомсвикингов в прежнем виде уже не существовало. Окончательно Йомсборг был разрушен конунгом Магнусом Добрым в ходе кампании по усмирению данников-вендов и борьбе с пиратами. Этот поход наверняка положил конец существованию легендарной дружины. В аналогичной кампании Олава Святого против «викингов, которые с большими дружинами постоянно прибывали в походах, называли себя конунгами, хотя они и не правили землями», участвовал брат Сигвальди экс-йомсвикинг Торкель Высокий. Видимо, многие йомсвикинги перешли на службу к конунгам, часть, возможно, попала в войско Кнута Могучего и вошла в состав его «хускерлов».[9]
Степень историчности многих событий и реалий, упоминаемых в «Саге о йомсвикингах», вполне понятно, вызывает сомнения и споры исследователей. Хотя именно та часть произведения, что посвящена образу жизни йомсвикингов и их обычаям, была интерпретирована А.Я. Гуревичем как художественная типизация реальных отношений и порядков дружинных лагерей Дании.[10] Исходя из данной «архетипической модели», мы вправе предположить, что эта сага дает нам редкую возможность увидеть если и не сами порядки, в действительности царившие в дружинных лагерях Скандинавии и Восточной Европы эпохи викингов, то, по крайней мере, тот идеал, к которому стремились тогда эти воины и их вожди.