Долгосрочные обязательства не простирались далее непосредственного вожака отряда воинов, которые могли быть, скорее всего, из одного и того же региона, если вообще не являлись родственниками. Близкое родство между участниками похода, несомненно, давало ряд преимуществ. Единство целей делает отряд еще более сильным. В бою он действует слаженнее — одни воины постараются поддержать других, — а оставление на произвол судьбы раненых товарищей менее вероятно.
Хороший предводитель, как правило, обходил или объезжал армию накануне битвы, чтобы убедиться в готовности воинов к сражению. Для повышения боевого духа произносились зажигательные речи, порой прямо на месте сочинялись какие-то стихи, воодушевлявшие личный состав и вселявшие в него веру в победу. Таким образом, вожак не просто демонстрировал владение искусством стихосложения, но и показывал собственное хладнокровие и спокойствие, которые надеялся внушить товарищам.
Экстраординарные поступки в ходе битвы являлись повсеместно распространенным явлением. Такого рода действия подсказывались особенностями религии, заставляя воина искать славы, служившей стартовым условием для того, кто рассчитывал на достойное место в жизни после смерти, — если воин совершал невероятные подвиги в этом мире, то того же и даже большего вправе был ожидать от него господин в ином. Страницы саг пестрят рассказами о безнадежных сражениях, где выживание уже более не является главным мотивом поведения для участников. Человек, который шел на крайности, проверял себя на прочность, а также пытал удачу в отчаянной рубке с врагом.
Целеустремленность и решительность являлись еще одними характерными чертами викингов. Когда Эрик Кровавый Топор сидел на троне Норвегии в период его короткого и непопулярного правления, Эгил Скаллагримсон поссорился с королевой Гуннхильдой. Король приказал предать Эгила смерти, однако исландец показал себя слишком крепким орешком, чтобы позволить тирану легко раскусить себя. Оказавшись на острове, окруженный королевской стражей, которая стерегла все суда, Эгил разоблачился, связал вместе меч, шлем и копья (одни наконечники без древков, от которых отказался для удобства) и поплыл к ближайшему островку. В процессе поисков беглеца небольшая ладья с 12 бойцами на ней подошла к месту его убежища. Эгил внимательно наблюдал за ними. Когда девять человек пошли обыскивать островок, он, используя знание местности и внезапность, набросился на троих оставшихся. Одного он зарубил сразу, второму, когда тот попытался спастись бегством по склону, отсек ступню. Уцелевший и нераненый воин попытался шестом отогнать ладью от берега, но Эгил ухватился за швартовый канат и притянул добычу к себе. Ни один норвежец не мог равняться с Эгилом в росте и силе, и последний враг был тоже вскоре повержен. Результат налицо: два противника Эгила остались лежать мертвыми, поскольку оказались слабее физически и — главное — морально. Эгил же, со своей стороны, выказал присутствие духа, что вкупе с огромной физической силой и ловкостью помогло ему улизнуть от короля Эрика.
Решительность и готовность действовать — такие характерные для Эгила черты постоянно присутствуют в скандинавской литературе и служат примером для подражания прочим воинам. «Хавамал», мистические наставления Одина человечеству (цитируется в данной работе на стр. 40), содержит ряд стихов, в которых делается упор на тщательный расчет и подготовку атаки, а затем стремительный бросок. Тема эта, звучавшая в передававшихся из уст в уста сказаниях, имела наиболее сильное влияние на умы викингов-херсиров.
Внешний вид и снаряжение
Самый ранний из зафиксированных морских рейдов скандинавов на Европу совершили геты под водительством Гюгелака. Вожди этого племени из Южной Швеции, судя по всему, располагали снаряжением, сравнимым с тем, которое обнаружено в захоронениях представителей элиты в Валсгарде и Венделе. Найденные там доспехи очень походят на находку в Саттон-Ху, в Суффолке. Гарнитур из Валсгарде включает в себя доспех, куда более экстенсивный, чем обычно принято считать сообразными тем, что носились в период викингов. К концу VIII столетия прикрывающие конечности латы вождя из Валсгарде, по всей видимости, вышли из употребления. Высказываются соображения, что вторичное появление такого защитного снаряжения есть результат византийского влияния, а именно доспехов варяжской стражи. Однако подобное снаряжение не могло в любом случае иметь широкого распространения и, по всей видимости, не представляло большой ценности в подвижной войне. Напавшие на Линдисфарн воины почти наверняка располагали куда более простым облачением. Даже военное снаряжение вожаков не могло быть столь же полным, как у их предшественников VII столетия. Уменьшение набора защитного вооружения, похоже, соответствовало изменению характера войны, которую вели викинги на новом этапе. Битвы за территории у себя на родине, совершенно очевидно, перестали служить единственным достойным скандинавского воина клапаном для выхода его кипучей энергии. Более подвижные боевые действия требовали облегчения боевого снаряжения.