Пленники молча смотрели на все это, и когда дошло до того, что девушке отдали красный плащ и принесли еду и напитки, Орм заметил, что ей, по всей видимости, повезло больше всех из компании Крока. Токе согласился с этим и сказал, что очень жалеет о том, что смог увидеть ее во всей красе только сейчас, когда она уже принадлежит другому, поскольку у него с ней было мало времени, и им всегда приходилось торопиться. А сейчас, сказал он, готов разрыдаться при мысли о том, что у него никогда не будет возможности раскроить череп этому жирному бородачу, запачкавшему ее тело своими сальными пальцами.
— Но я надеюсь,— добавил, он,— что этот старик получит от нее мало радости, потому что в первый же Момент, как я увидел ее, я понял, что она умна и обладает отличным вкусом, хотя мы и не могли понимать слова друг друга. Поэтому я думаю, что пройдет не много времени, прежде чем она воткнет нож в пузо этого старого, жирного козла.
Все это время Крок сидел в глубоком молчании, подавленный горем, лицо его было обращено в сторону моря, и его не интересовало ничего из происходившего на берегу. Но вдруг, совершенно неожиданно, он издал громкий крик, и когда он это сделал, чужеземцы начали оживленно переговариваться, поскольку вдалеке в заливе показались четыре корабля, направляв- . шиеся к берегу. Это были корабли, преследовавшие Берсе, они плыли медленно и тяжело. Вскоре стало видно, что один из них глубоко сидит в воде, понеся тяжелый урон, один из его бортов был разбит и многие весла сломаны.
При виде этого пленники, хотя и удрученные своим собственным тяжелым положением и ослабшие от ран, мучимые жаждой, разразились довольным смехом. Потому что они сразу догадались, что Берсе успешно таранил это судно, когда ветер поднялся в открытом море, и что неприятелю пришлось прекратить бой, когда он обнаружил, что у него осталось только три неповрежденных корабля. Они поплыли назад с поврежденным судном. Некоторые из пленников теперь стали надеяться на то, что Берсе вернется и спасет их.
Но Крок сказал:
— Он потерял много людей, поскольку, когда я последний раз его видел, на корабле было много врагов. И он должен был догадаться, что очень немногие из нас остались живы, так как он не видел, чтобы наш корабль выходил из залива, так что более вероятно, что он попытается благополучно достичь дома с тем, что у него осталось, или на обоих кораблях, или, если у него осталось слишком мало людей, чтобы укомплектовать оба экипажа, на одном из них. Если ему удастся благополучно добраться до Блекинге, хотя бы и только на одном корабле, история экспедиции Крока будет передаваться в Листерландии, и о ней будут помнить долгие голы. Теперь же эти люди, несомненно, убьют нас, поскольку они разозлены тем, что два наших корабля спаслись от их четырех.
В этом, однако, Крок ошибался. Им дали поесть и попить, а какой-то человек осмотрел их раны, после чего они поняли, что им предстоит стать рабами. Некоторые из них считали, что это предпочтительнее смерти, в то время как другие сомневались, не будет ли такая судьба еще хуже. Предводитель чужеземцев велел доставить своих рабов на берег и дал им возможность поговорить с викингами. Как оказалось, они все были родом из разных стран и говорили на различных языках, но никто из них не говорил на каком-либо из понятных пленникам языков. Чужестранцы оставались на этом месте в течение нескольких дней, приводя в порядок поврежденное судно.
Многие гребцы на нем были убиты, когда корабль Берсе протаранил его, и плененные викинги должны были их заменить. Они привыкли к гребле и поначалу не находили эту работу слишком тяжелой для себя, особенно если учесть, что на этом корабле на каждом весле находилось по два гребца. Но им приходилось грести почти совсем голыми, чего они сильно стеснялись, и каждый был прикован цепью за ногу. Их кожа была почти совсем белой по сравнению с другими гребцами, и их спины очень сильно обгорали на солнце, так что каждый рассвет они воспринимали как продолжение пытки. Со временем, однако, они загорели, как и их товарищи, прекратили считать дни и стали воспринимать только такие ощущения, как работа и сон, голод и жажда, еда и питье и снова работа, пока наконец они не достигли той стадии, когда, если они уставали от более тяжелой, чем обычно, гребли, то засыпали прямо на веслах, продолжая грести, не сбиваясь с ритма и не нуждаясь в пробуждении кнутом надсмотрщика. Это свидетельствовало о том, что они стали настоящими галерниками.