- Если ты проиграешь, - сказал он, - большинство из нас вернется на судно без штанов.
- Я? Проиграю? Не болтай чепухи. А где Старик?
- А-а, я видел его не так давно в дешевой забегаловке "Лиловая кошка", - сказал Билл. - Он был под хорошим градусом и о чем-то спорил со старым капитаном Гидом Джессапом. Он обязательно придет посмотреть на поединок. Я ничего ему не говорил, но он наверняка придет.
- Вероятнее всего, его загребут в тюрягу за драку со стариной Гидом, предположил я. - Они ненавидят друг друга как две гадюки. Ну да это его личное дело. Хотя хотелось бы, чтобы он посмотрел, как я буду разделывать Торкилсена. Я слышал, как он нахваливал этого скандинава. Вроде бы Старик видел его в драке.
- Ну, скоро начало, - объявил Билл. - Надо идти. Пройдем боковыми улицами и проберемся в клуб с заднего входа. Тогда болельщики-шведы не смогут прицепиться к тебе с разговорами и сообразить, что ты - американский ирландец, а никакой не скандинав. Пошли!
* * *
В сопровождении трех шведов - членов команды "Морячки", сохранявших верность своему судну и товарищам, - мы отправились в путь. Мы тихо прокрались боковыми улочками и, прошмыгнув в клуб с черного хода, тут же натолкнулись на взмокшего от волнения Неймана, который поведал нам, что ему осточертело отгонять от нашей раздевалки болельщиков-шведов.
По его словам, толпа этих самых болельщиков стремилась попасть в раздевалку и пожать руку Ларсу Иварсону перед тем, как он выйдет на ринг, чтобы отстоять доброе имя Швеции. Еще он сказал, что Хакон вот-вот отправится на ринг и нам надо поторапливаться.
Мы быстро пошли вперед по проходу. Публика с таким увлечением приветствовала Хакона, что, пока я не вышел на ринг, на нас никто не обратил внимания. Оглядевшись, я заметил, что зал набит до отказа - повсюду сидели и стояли скандинавы, а некоторые упрямо пытались протолкнуться внутрь, хотя свободного пространства уже просто не было. Никогда бы не подумал, что в южных морях водится столько скандинавов. Здоровенные блондинистые парни датчане, норвежцы и шведы - орали от возбуждения, как быки. Похоже, вечер предстоял бурный.
Я сидел в своем углу, а Нейман ходил вокруг ринга, кланяясь и улыбаясь публике. Время от времени он бросал взгляд в мою сторону, заметно вздрагивал при этом и вытирал лоб платком. Между тем какой-то здоровый капитан-швед выступал в роли зазывалы. Он что-то оживленно рассказывал басом, а публика отвечала возгласами на непонятных языках. Я обратился за помощью к одному из шведов с "Морячки", и он стал шепотом переводить, делая вид, что зашнуровывает мне перчатки.
Вот что говорил зазывала:
- В предстоящей славной битве за первенство представлена вся Скандинавия! Это событие как бы переносит нас во времена викингов. Это скандинавское зрелище для скандинавских мореходов! Все участники состязания - скандинавы. Всем вам известен Хакон Торкилсен - гордость Дании!
При этих словах все присутствующие в зале датчане восторженно закричали.
- Я не знаком с Ларсом Иварсоном, но тот факт, что он - сын Швеции, говорит сам за себя. Он способен составить достойную конкуренцию славному сыну Дании!
Теперь настала очередь ликовать шведам.
- А сейчас представляю рефери - Йона Ярссена, Норвегия! Этот поединок наше семейное дело. Помните, кому бы ни досталась победа, она принесет славу Скандинавии!
Затем он повернулся и, указав рукой в противоположный от меня угол ринга, прокричал:
- Хакон Торкилсен, Дания!
Датчане снова завопили что есть мочи, а Билл О'Брайен прошептал мне в ухо:
- Когда тебя будут представлять, не забудь сказать: "Это есть самый счастливый момент моя жизнь!" Акцент убедит их, что ты швед.
Обернувшись и увидев меня в первый раз, зазывала резко вздрогнул и заморгал, но затем взял себя в руки и, заикаясь, объявил:
- Ларс Иварсон, Швеция!
Скинув халат, я встал, и зрители изумленно вздохнули, будто их громом поразило или что-то в этом роде. На какое-то время воцарилась гнетущая тишина, но потом мои приятели-шведы из команды "Морячки" начали аплодировать, к ним присоединились другие шведы и норвежцы, и, как это обычно бывает с людьми, аплодисменты постепенно переросли в овацию.
Я трижды начинал свою речь, и трижды меня заглушали аплодисменты, но очень скоро терпение мое кончилось.
- Заткнитесь, салаги! - рявкнул я, и все мгновенно замолчали, разинув рты от удивления. Угрожающе оскалившись, я добавил: - Это есть самый счастливый момент моя жизнь, клянусь громом!
Изумленные зрители захлопали без особого энтузиазма, а рефери жестом пригласил нас пройти в центр ринга. И вот, когда мы сошлись лицом к лицу, у меня отвисла челюсть, а рефери воскликнул: "Ага!", словно гиена, заметившая попавшее в капкан животное. Судьей матча оказался тот самый здоровенный болван, которого я отдубасил в переулке!
Не обращая особого внимания на Хакона, я с опаской уставился на рефери, бубнившего указания на каком-то скандинавском языке. Хакон утвердительно кивнул и ответил что-то на том же языке. Рефери свирепо взглянул на меня и буркнул что-то, в ответ я тоже кивнул и рявкнул: "Й-а-а!!" как будто понял его слова, и отвернулся в свой угол.
Он шагнул ко мне и схватил за перчатки. Сделав вид, что осматривает их, он прошипел так тихо, что не услышали даже мои секунданты:
- Ты никакой не швед! Я знаю тебя. Ты назвал свою собаку "Майк". В южных морях есть только один белый бульдог с такой кличкой! Ты - Стив Костиган с "Морячки".
- Не говори никому, - нервно прошептал я.
- Ха! - ответил он со злостью. - Теперь я тебе отомщу. Давай начинай бой. А когда он закончится, я объявлю, что ты самозванец! Эти парни вздернут тебя на стропилах!
- Ну и зачем тебе это нужно? - прошептал я. - Держи это в тайне, и я отмусолю тебе пятьдесят баксов после матча.
- Ха! - Он презрительно фыркнул в ответ на мое предложение и, указав на синяк под глазом, полученный от меня в подарок, зашагал в центр ринга.