— Приманки?
— Ага. Объясняю: ты разыгрываешь из себя посетительницу, а я даю тебе дополнительную возможность выиграть. Зрители-лопухи, привлеченные видом твоей красивой задницы, подойдут посмотреть, в чем дело, а увидев, как ты выигрываешь, загорятся и подумают, что если эта дамочка смогла, то почему же мы не сможем?
— Но… но это же нечестно! — возмутилась Викки.
— Нечестно?! Мать твою за ногу, неужели ты не понимаешь, что либо они нас, либо мы их? — Поколебавшись, он добавил: — В конце концов, это не навечно. Но я намерен держаться за аттракцион как можно дольше. Ведь лишние баксы всегда пригодятся в деле.
Викки без труда освоила профессию зазывалы, хотя испытывала отвращение к этому занятию Утром репетируя с собаками, днем заведуя «тиром», в перерывах успевая приготовить обед и ужин, а заодно постирать белье и навести порядок, она к вечеру падала с ног, а утром поднималась чуть живая, не выспавшаяся и по-прежнему усталая. Джим свалил на нее и работу, и обязанности по дому, и лишь когда Викки, не выдержав, восстала, он великодушно согласился ежедневно ухаживать за собаками.
Нередко после закрытия аттракциона он без всяких объяснений пропадал на всю ночь. Утром от него разило виски и дешевыми духами, и Викки понимала, что он был с одной из своих женщин. В том, что выбор по этой части у него неограниченный, Викки не сомневалась: вокруг аттракциона целыми днями крутились девицы; они хихикали, призывно строили глазки, и не воспользоваться такой дармовщинкой Джим просто не мог.
Куда больше волновали Викки бесконечные намеки циркачей на то, что она спит со своим работодателем. Однажды за едой кто-то из приятелей Джима в полный голос поздравил его с отличной летней женой. Викки чуть позже спросила у Такка, как это понимать. Старик ощерил свои пожелтевшие от табака зубы:
— А что, Джимбо до сих пор не предлагал тебе покататься с ним на карусели? — спросил он.
— Не понимаю…
— Так обычно дают понять другим парням, чтобы они держали руки подальше от твоей летней жены. А вот если сама девица хочет завязать со своим прежним мужчиной, она ему сообщает: «Я обратно на карусель» — и тому становится ясно, что всему конец, — Такк загоготал во весь голос. — А самое главное, выгода обоим: как сошлись, так и разошлись, ни тебе хлопот, ни затрат — поняла?
Что поддерживало Викки в эти дни, так это успехи в номере. Такк похвалил ее, сказав, что она держится с животными «чертовски непринужденно», а Джим, к ее удивлению, позволил даже взять ей на себя часть трюков. Поскольку открыто советоваться с ней ему что-то мешало, он внимательно прислушивался к ее рассуждениям вслух и нередко следовал им, но при этом никогда не находил нужным поблагодарить.
Любимцем Викки стал жесткошерстный крошка-терьер по кличке Виски. Безоговорочно признав ее хозяйкой, он почти не отзывался на команды и приказания Такка и Джима. Привязанность песика была бальзамом для израненной души Викки, и она с трудом удерживалась от искушения тайно пронести собаку в фургон и уложить ее спать под одеялом, чтобы хоть как-то развеять одиночество ночи, обостренное воспоминаниями о бабушке. Не то чтобы миссис Ада была особенно близка с внучкой, но она единственная во всем мире на свой манер проявляла к ней нежность. Было даже интересно знать, что наговорил старушке по поводу внезапного исчезновения внучки дед. А впрочем, что бы он там ей ни сказал, очевидным оставалось одно: связаться с бабушкой не стоило даже пытаться. Во-первых, ничего не получится, а во-вторых — зачем?
Вскоре после переезда на ярмарку в штате Огайо Такк объявил Джиму, что номер готов и с ним можно смело выходить на арену. Джим с Викки отправились в Дейтон, где в магазине артистического реквизита он выбрал себе костюм для сафари [3]. Надев его, Джим с напыщенным видом стал рассматривать себя в трехстворчатом зеркале.
Викки, впервые заметившая в Джиме столь явное проявление самолюбования, с трудом сдержала улыбку. Ее костюм представлял собой женскую версию того же охотничьего наряда: шорты до колен, куртка с начесом и пробковый шлем. Вообще-то ей это не очень шло: мешковатый покрой скрадывал стройную фигуру, а хаки никогда не был ее цветом. Мелькнула даже мысль о том, что выбор костюма — своего рода тайная месть Джима, камушек в ее огород, но тут же Викки отказалась от своих подозрений. Джима Райли можно было обвинить в чем угодно — в неуравновешенности, в черствости, в нелогичности поступков, — но только не в макиавеллизме [4].
Через несколько дней они демонстрировали свой номер мистеру Монтреллу, директору программы, в которой надеялись участвовать. И хотя первый блин, как обычно, вышел комом: на несколько минут не уложились в положенное время, а одна из собак, строптивая полупородистая афганская борзая, сцепилась с кобелем, — мистер Монтрелл, казалось, остался удовлетворен.