— И который со времени своего незаслуженного изгнания ежедневно ищет возможности умереть.
— Незаслуженного, сестра моя?
— До такой степени незаслуженного, что если бы я не питала к вашему величеству уважения и привязанности… я бы попросила моего брата Карла, на которого я имею неограниченное влияние…
Король вздрогнул.
— О чем бы вы его попросили?
— Я бы попросила его довести до вашего сведения, что принц и шевалье де Лоррен, его фаворит, не могут безнаказанно быть палачами и моей чести, и моего счастья.
— Шевалье де Лоррен, эта мрачная личность?
— Он — смертельный мой враг. Пока этот человек будет оставаться у меня в доме, где, предоставляя ему полную власть, его удерживает принц, мой супруг, я буду самой несчастной женщиной во всем королевстве.
— Значит, — медленно произнес король, — вы считаете вашего брата, английского короля, лучшим другом, чем я?
— Поступки сами говорят за себя, ваше величество.
— И вы предпочли бы обратиться за помощью?..
— К моей стране, — гордо сказала она, — да, ваше величество.
— Вы — внучка Генриха Четвертого, как и я, моя дорогая. Двоюродный брат и деверь, разве это не равно брату?
— В таком случае действуйте!
— Ну что ж! Заключим с вами союз.
— Начинайте.
— Вы говорите, что я незаслуженно изгнал Гиша?
— О да, — покраснела принцесса.
— Обещаю вам, Гиш возвратится.
— Отлично.
— Вы говорите далее, что я напрасно разрешаю бывать в вашем доме шевалье де Лоррену, который настраивает против вас принца, вашего мужа?
— Запомните то, что я говорю, ваше величество: однажды шевалье де Лоррен… Если со мною случится несчастье, знайте, что я заранее обвиняю в нем шевалье де Лоррена… этот человек способен на любое, самое гнусное преступление!
— Шевалье де Лоррен избавит вас от своего присутствия, обещаю вам это.
— Раз так, мы заключаем с вами настоящий союз, ваше величество, и я готова подписать договор… Но вы внесли свою долю, скажите же, в чем должна заключаться моя?
— Вместо того чтобы ссорить меня с вашим братом, королем Карлом, нужно было бы постараться сделать нас такими друзьями, какими мы еще никогда не были.
— Это легко.
— О, не так легко, как вы думаете, при обычной дружбе обнимают друг друга и обмениваются любезностями, и это стоит какого-нибудь поцелуя или приема, что не требует слишком больших расходов; но при политической дружбе…
— А, так вы хотите политической дружбы?
— Да, сестра моя, и тогда вместо объятий и пиршеств необходимо давать своему другу живых, хорошо обученных и снаряженных солдат; дарить ему военные корабли с пушками и провиантом. Но ведь бывает и так, что сундуки с королевской казною не имеют возможности оказывать дружеские услуги подобного рода.
— Ах, вы правы… сундуки английского короля с некоторых пор поражают своим изумительным резонансом.
— Но вам, дорогая сестра, вам, имеющей столь большое влияние на вашего брата, быть может, вам все же удастся добиться того, чего никогда не добиться никакому послу.
— Для этого мне нужно было бы отправиться в Лондон, дорогой брат.
— Я уже думал об этом, — живо ответил Людовик, — и я решил, что подобное путешествие вас несколько развлечет.
— Только, — перебила принцесса, — возможно, что я потерплю неудачу. У английского короля есть советники, и притом очень опасные.
— Советницы, вы хотите сказать?
— Вот именно. Если ваше величество желаете, скажем, просить у Карла Второго (я ведь только предполагаю, мне решительно ничего не известно) союза для того, чтоб вести войну… тогда советницы короля, которых в настоящее время семь, а именно: мадемуазель Стюарт, мадемуазель Уэллс, мадемуазель Гуин, мисс Орчей, мадемуазель Цунга, мисс Даус и графиня Кестльмен, убедят короля, что война стоит дорого и что лучше давать балы и ужины в Гемптон-Корте, чем снаряжать линейные корабли в Портсмуте или Гринвиче.
— И тогда вас ждет неудача?
— О, эти дамы срывают любые переговоры, если только эти переговоры ведутся не ими.
— Знаете, какая мысль осенила меня?
— Нет. Поделитесь ею.
— Мне кажется, что, поискав хорошенько возле себя, вы, быть может, нашли бы советницу, которую повезли бы с собой к королю и которая своим красноречием победила бы злую волю семи остальных.
— Это действительно удачная мысль, ваше величество, и я уже думаю, кто бы мог подойти к этой роли.
— Подумайте, и вы найдете, конечно.
— Надеюсь.
— Необходимо, чтобы это была красивая женщина: ведь приятное лицо стоит большего, чем безобразное, разве не так?