– Сударь, – сказал Портосу Рауль, – вы мне внушили мысль, что нам необходимо повидать д’Артаньяна.
– Конечно.
– Надо думать, что, отвезя моего отца в крепость, он уже успел возвратиться к себе.
– Справимся прежде в Бастилии, – предложил Гримо, который говорил мало, но дельно.
И они поспешили к Бастилии. По странной случайности – такие случайности боги даруют лишь людям с сильною волей – Гримо неожиданно заметил карету, въезжающую на подъемный мост у ворот Бастилии. Это был д’Артаньян, возвращавшийся от короля.
Напрасно Рауль пришпорил коня, рассчитывая настигнуть карету и увидеть, кто в ней едет. Лошади остановились по ту сторону массивных ворот, ворота закрылись за ними, и конь Рауля ткнулся мордою в мушкет часового.
Рауль повернул назад, довольный, что он все же видел карету, в которой и был, очевидно, доставлен его отец.
– Теперь карета в наших руках, – заметил Гримо.
– Нам следует подождать, ведь она, несомненно, поедет обратно, не так ли, друг мой? – сказал Рауль, обращаясь к Портосу.
– Если и д’Артаньяна не подвергнут аресту, – ответил Портос. – В противном случае все потеряно.
Рауль ничего не ответил: можно было допустить все что угодно. Он посоветовал Гримо поставить лошадей на маленькой улице Жан Босир, чтобы не возбуждать подозрений, тогда как сам стал подстерегать выезд из Бастилии д’Артаньяна или той самой кареты, которую он только что видел.
Это решение оказалось правильным. Не прошло и двадцати минут, как снова распахнулись ворота, и в них показалась карета. Раулю, однако, и на этот раз не посчастливилось рассмотреть находившихся в ней. Гримо, впрочем, клялся, что в ней было двое и один из них – его господин. Портос поглядывал то на Рауля, то на Гримо в надежде понять их.
– Ясно, – сказал Гримо, – если граф в этой карете, значит, его или отпускают на волю, или перевозят в другую тюрьму.
– Сейчас мы это узнаем; все дело в том, какую дорогу они изберут, – заметил Портос.
– Если моего господина освобождают, то его повезут домой, – проговорил Гримо.
– Это верно, – подтвердил Портос.
– Карета едет в другом направлении, – указал Рауль.
И действительно, карета въехала в предместье Сент-Антуан.
– Поскачем, – предложил Портос. – Мы нападем на карету и предоставим Атосу возможность бежать вместе с нами.
– Мятеж! – прошептал Рауль.
Портос снова посмотрел на Рауля, и этот второй его взгляд был достойным дополнением к первому, устремленному им незадолго пред этим на Рауля и на Гримо с целью выяснить их намерения.
Через несколько мгновений трое всадников догнали карету; они следовали за нею так близко, что дыхание их лошадей увлажняло ее заднюю стенку.
Д’Артаньян, внимание которого было неизменно настороже, услышал топот коней. В этот момент Рауль крикнул Портосу, чтобы он обогнал карету и посмотрел, кто сопровождает Атоса. Портос дал шпоры коню и оказался вровень в каретою, но ничего не увидел, так как занавески на ее окнах были опущены.
Гнев и нетерпение охватили Рауля. Он только теперь уяснил себе в полной мере, какою таинственностью окружали Атоса сопровождающие его, и решился на крайние меры.
Д’Артаньян, однако, узнал Портоса. Из-за кожаных занавесок он разглядел также Рауля. О результатах своих наблюдений он сообщил графу де Ла Фер. Но им обоим хотелось знать, пойдут ли Портос и Рауль до конца.
Так и случилось. Рауль с пистолетом в руке подскакал к головной лошади и крикнул кучеру: «Стой!» Карета остановилась. Портос снял кучера с козел. Гримо уцепился за ручку на дверце кареты.
Рауль открыл объятия и закричал:
– Граф! Граф!
– Это вы, Рауль? – молвил Атос, опьяненный радостью.
– Недурно! – добавил, смеясь, д’Артаньян.
И оба они обняли юношу и Портоса.
– Мой храбрый Портос, мой преданный друг, – вскричал Атос, – вы всегда тут как тут!
– Ему все еще двадцать лет, – сказал д’Артаньян. – Браво, Портос!
– Черт подери, – проговорил немного смущенный Портос, – да ведь мы думали, что вы арестованы.
– А между тем, – перебил Атос, – дело шло лишь о прогулке в карете шевалье д’Артаньяна.
– Мы следили за вами от самой Бастилии, – ответил Рауль, и в тоне его явственно ощущались недоверие и упрек.
– Куда мы ездили ужинать к добрейшему господину Безмо. Помните ли Безмо, Портос?
– Конечно, отлично помню.
– И мы видели там Арамиса.
– В Бастилии?
– Да. За ужином.
– Ах, – облегченно вздохнул Портос.
– Он просил передать вам тысячу приветов.
– Спасибо.
– Куда же едет господин граф? – спросил Гримо, которого его хозяин успел уже поблагодарить признательной улыбкой.
– Мы отправляемся в Блуа, домой.
– Как?.. Прямо отсюда? Без багажа?
– Так и едем. Я собирался просить Рауля, чтобы он прислал мои вещи или привез их сам, если бы пожелал приехать ко мне.
– Если ничто не удерживает его больше в Париже, – сказал д’Артаньян, посмотрев на Рауля прямым и острым, как стальной клинок, взглядом, способным так же, как клинок, вызывать боль – ведь он разбередил раны юноши, – он поступил бы лучше всего, уехав с вами, Атос.
– Теперь меня ничто не удерживает в Париже, – ответил Рауль.
– Значит, мы едем вместе, – решил Атос.
– А господин д’Артаньян?
– О, я собирался проводить Атоса лишь до заставы; оттуда мы возвратимся вместе с Портосом.
– Отлично, – отозвался Портос.
– Подите сюда, сын мой! – проговорил граф, ласково обнимая Рауля за шею и усаживая его в карету. – Гримо, – продолжал граф, – ты не спеша вернешься в Париж, ведя в поводу коня господина дю Валлона. Что же касается меня и Рауля, то мы пересядем на верховых лошадей, предоставив карету господам д’Артаньяну и дю Валлону, которые вернутся в Париж. Приехав домой, ты соберешь мои вещи и вместе с письмами перешлешь их в Блуа.
– Но когда вы приедете снова в Париж, – заметил Рауль, рассчитывая побудить графа высказаться, – вы останетесь без белья и всех остальных вещей, и это будет чрезвычайно неудобно.
– Полагаю, Рауль, что я уезжаю надолго. Последнее мое пребывание здесь не порождает во мне особенного желания возвращаться сюда, по крайней мере в ближайшем будущем.
Рауль опустил голову и замолчал.
Атос вышел из кареты и сел на коня, на котором приехал Портос и который, видимо, был немало обрадован тем, что сменил своего всадника. Друзья обнялись на прощание, пожали друг другу руки и обменялись уверениями в вечной дружбе. Портос обещал провести у Атоса, как только будет располагать досугом, не менее месяца. Д’Артаньян также пообещал приехать в Блуа, как только получит отпуск. Обняв Рауля в последний раз, он шепнул ему:
– Я напишу тебе, мой дорогой.
Это было так много для д’Артаньяна, который никогда никому не писал, что Рауль был тронут до слез. Он вырвался из объятий мушкетера и поскакал.
Д’Артаньян уселся в карету, где его поджидал Портос.
– Ну и денек, друг мой, – сказал он, обращаясь к Портосу.
– Да, да, – подтвердил Портос.
– Вы, должно быть, порядком устали?
– Нельзя сказать, чтобы очень. Однако я лягу пораньше, чтобы завтра быть свежим и отдохнувшим.
– А позвольте спросить, для чего?
– Для того, чтоб закончить начатое мною сегодня, я полагаю.
– Вы волнуете меня, друг мой. Я вижу, что вы чем-то встревожены. Какую же чертовщину вы начали и что оставили незаконченным?
– Послушайте, ведь Рауль так и не дрался. Выходит, что драться предстоит мне.
– С кем? С его величеством королем?
– Как это с королем? – спросил пораженный Портос.
– Ну да, конечно, мое большое дитя, с королем.
– Но, уверяю вас, – с господином де Сент-Эньяном.
– Вот что я намерен сказать вам, Портос. Обнажив шпагу против этого дворянина, вы обнажаете шпагу против самого короля.
– Что вы! – вытаращил глаза Портос. – И вы в этом уверены?