— Выслушайте меня, герцог.
Величественное лицо королевы-матери приняло торжественное выражение.
— Клянусь вам, что здесь приказываю только я. Клянусь вам, что не только никто не будет смеяться, не станет хвастаться, но что никто не изменит тому почтению, какого требует ваше высокое положение… Полагайтесь на меня, герцог, как и я полагаюсь на вас.
— Вы не даете мне объяснений, ваше величество! Я уязвлен, я в отчаянии… Как бы ни было сладко и полно утешение, оно не покажется мне достаточным.
— Друг мой, вы знали вашу мать? — спросила королева с ласковой улыбкой.
— О, очень мало, ваше величество. Но я помню, что эта благородная женщина покрывала меня поцелуями и слезами, когда я плакал.
— Вильерс, — королева обняла рукой шею молодого человека, — я для вас мать, и, поверьте мне, никогда никто не заставит плакать моего сына.
— Благодарю вас, ваше величество, благодарю, — растроганный молодой человек задыхался от волнения. — Я вижу, что мое сердце доступно для чувства более нежного, более благородного, чем любовь.
Королева-мать посмотрела на него и пожала ему руку.
— Идите, — сказала она.
— Когда я должен уехать? Приказывайте.
— Не торопитесь слишком с отъездом, — продолжала королева. — Вы уедете, но сами выберете день отъезда… Итак, вместо того чтобы ехать сегодня, как вам, без сомнения, хотелось бы, или завтра, как этого ждали, уезжайте послезавтра вечером. Но сегодня же объявите о вашем решении.
— О моем решении… — повторил молодой человек.
— Да, герцог.
— И… я никогда не вернусь во Францию?
Анна Австрийская задумалась; она вся погрузилась в свои печальные размышления.
— Мне было бы приятно, — сказала королева, — чтобы вы вернулись в тот день, когда я усну вечным сном в Сен-Дени, подле короля, моего супруга.
— Который заставил вас так страдать! — воскликнул Бекингем.
— Который был королем Франции, — возразила королева.
— Ваше величество, вы полны доброты, вы процветаете, вы живете в радости, вам еще предстоит много лет жизни.
— Что ж? В таком случае вы приедете очень не скоро, — сказала Анна Австрийская, стараясь улыбнуться.
— Я не вернусь, — грустно молвил Бекингем, — хотя я и молод.
— Сохрани вас Бог…
— Ваше величество, смерть не считается с возрастом; она неумолима: молодые умирают, а старики живут.
— Герцог, оставьте мрачные мысли; я вас развеселю. Возвращайтесь через два года. По вашему очаровательному лицу я вижу, что мысли, которые наводят на вас сегодня такую тоску, рассеются меньше чем через шесть месяцев. Они будут совсем мертвы и забыты через два года.
— Мне кажется, недавно вы вернее судили обо мне, ваше величество, — возразил молодой человек, — говоря, что на нас, Бекингемов, время не действует.
— Замолчите, замолчите, — сказала королева, целуя герцога в лоб с нежностью, которой не могла в себе подавить. — Уходите, не расстраивайте меня и не безумствуйте больше! Я королева, вы подданный короля Англии. Король Карл ждет вас. Прощайте, Вильерс, farewell[15], Вильерс!
— For ever! — ответил молодой человек.
И он быстро вышел, глотая слезы.
Анна приложила руку ко лбу и, взглянув в зеркало, прошептала:
— Что бы ни говорили, женщина всегда остается молодой; в каком-нибудь уголке сердца ей всегда двадцать лет.
XLV
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮДОВИК ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ НАХОДИТ, ЧТО ЛУИЗА ДЕ ЛАВАЛЬЕР НЕДОСТАТОЧНО БОГАТА И НЕДОСТАТОЧНО КРАСИВА ДЛЯ ТАКОГО ДВОРЯНИНА,
КАК ВИКОНТ ДЕ БРАЖЕЛОН
Рауль и граф де Ла Фер приехали в Париж вечером того дня, когда Бекингем вел этот разговор с королевой-матерью.
Граф тотчас по приезде попросил через Рауля аудиенции у короля.
Утром король вместе с принцессой и придворными дамами рассматривал лионские ткани, которые он подарил своей невестке. Потом был обед. Затем игра в карты. По своему обыкновению, король, встав в восемь часов из-за карточного стола, прошел к себе в кабинет, чтобы работать с Кольбером и Фуке.
Когда министры выходили от короля, Рауль был в передней, и король заметил его через полуоткрытую дверь.
— Чего вы хотите, де Бражелон? — спросил Людовик.
Молодой человек подошел.
— Государь, — ответил он, — я прошу аудиенции для графа де Ла Фер, который приехал из Блуа и очень желает говорить с вашим величеством.