Пока короли и все прочие занимались Англией, которая управлялась сама собою и, скажем в ее похвалу, никогда не бывала управляема так дурно, человек, на ком Господь остановил свой взор и свой указующий перст и кому предстояло вписать свое имя крупными буквами в историю, продолжал на виду у всех свой таинственный и смелый подвиг. Он подвигался вперед, но никто не знал, куда он идет, хотя не только Англия, но и Франция и вся Европа видели, что он идет твердым шагом, гордо подняв голову. Сообщим здесь, что было известно об этом человеке.
Монк объявил, что будет защищать свободу «охвостья»— как его тогда называли, — того самого парламента, который Ламберт, подражая Кромвелю, чьим сподвижником он был, подверг, стремясь навязать ему свою волю, такой суровой блокаде, что в это время ни один член парламента не мог выйти из здания.
Ламберт и Монк — все сказано этими именами. Первый был носителем деспотизма, а второй — республиканской идеи в ее чистом виде. Оба они были единственными политическими представителями революции, в которой король Карл I лишился сперва короны, а затем и головы.
Ламберт не скрывал своих целей: он хотел учредить чисто военное правительство и стать главою этого правительства.
Честный республиканец, по мнению некоторых, Монк хотел сохранить усеченный парламент — это явное, хотя и испорченное, детище республики. Честолюбец, по уверению других, Монк хотел сделать себе из этого парламента, которому, казалось, он покровительствовал, прочную ступень к трону, еще не занятому после того, как Кромвель свергнул короля, но не осмелился сесть на этот трон сам.
Таким образом, Ламберт, который преследовал парламент, и Монк, который поддерживал его, стали врагами.
Прежде всего Монк и Ламберт решили каждый составить себе армию: Монк — в Шотландии, где находились пресвитериане и роялисты, то есть недовольные; Ламберт— в Лондоне, где, как всегда, находилась самая сильная оппозиция.
Монк водворил спокойствие в Шотландии, создал там армию и устроил себе убежище, охранявшееся этой армией. Он знал, что не настал еще день, когда можно совершить переворот; поэтому шпага его, казалось, приросла к ножнам. Монк не боялся ничего в своей дикой, гористой Шотландии; генерал и властелин армии из одиннадцати тысяч старых солдат, которых он не раз водил к победе, он знал лондонские интриги гораздо лучше Ламберта, стоявшего с войском в Лондоне.
Таково было положение Монка, когда, находясь на расстоянии ста льё от Лондона, он объявил себя сторонником парламента.
Ламберт, как мы уже сказали, был в Лондоне. Там он сосредоточил все свои действия и объединил вокруг себя всех своих друзей и чернь, всегда склонную помогать врагам существующей власти.
В Лондоне Ламберт узнал, что Монк, находясь на границе Шотландии, помогает парламенту. Он понял, что нельзя терять времени и что Твид не так далек от Темзы, чтобы армия, особенно при хорошем командовании, не могла перешагнуть с одной реки на другую. Кроме того, он понимал, что армия Монка, проникая в сердце Англии, будет расти, как снежный ком.
Поэтому Ламберт собрал свое войско, грозное и по составу и по численности, и устремился навстречу Монку, который, подобно осторожному мореплавателю, пробиравшемуся среди рифов, двигался медленно, держа нос по ветру, принюхиваясь и прислушиваясь ко всему, что доносилось из Лондона.
Обе армии сошлись у Ньюкасла. Ламберт пришел первый и занял город. Монк, всегда осмотрительный, расположился в Колдстриме, на Твиде.
Увидав Ламберта, армия Монка воодушевилась; напротив, увидав Монка, армия Ламберта пала духом. Казалось, неустрашимые воины Ламберта, так сильно шумевшие на улицах Лондона, двинулись в путь в надежде никого не встретить; теперь же, при виде армии, которая выступила против них не только в защиту своего знамени, но и за дело республики, эти герои словно начали размышлять над тем, что они не такие хорошие республиканцы, как солдаты Монка, которые поддерживали парламент, тогда как Ламберт ничего не защищал, даже парламент.
Что же касается самого Монка, то он, надо полагать, был погружен в самые печальные мысли: история рассказывает— а известно, что эта почтенная дама никогда не лжет, — что в день прибытия его в Колдстрим по всему городу тщетно искали хоть одного барана.
Если бы Монк командовал английской армией, то она бы вся разбежалась. Но шотландцы не похожи на англичан, которым непременно нужно мясо с кровью. Шотландцы— люди бедные и скромные — могут питаться ячменными лепешками, испеченными на раскаленном камне.