— Приведи его сюда.
— Надобно ли принять меры предосторожности?
— Какие?
— Завязать ему глаза, например?
— Зачем? Он увидит то, что я хочу, чтобы все видели, то есть что около меня одиннадцать тысяч храбрых воинов, которые горят нетерпением пролить кровь за парламент, Шотландию и Англию.
— Ас ним что делать? — спросил Спитхед, указывая на рыбака, который во все время разговора стоял неподвижно, как человек все видящий, но ничего не понимающий.
— Да, правда, — сказал Монк.
Он обратился к рыбаку:
— До свидания, любезный друг; я нашел тебе помещение. Дигби, отведите его. Не беспокойся, тебе сейчас же уплатят деньги.
— Благодарю вас, милорд, — сказал рыбак.
Он поклонился и вышел вместе с Дигби.
Пройдя шагов сто, он увидел своих товарищей. Они оживленно перешептывались и, казалось, побаивались; он подал им знак, который несколько успокоил их.
— Эй вы! — закричал он. — Ступайте-ка сюда! Генерал Монк так щедр, что платит нам за рыбу, и так добр, что обещает приют на ночь.
Рыбаки подошли к своему предводителю и в сопровождении Дигби двинулись к маркитантским палаткам, где им отвели квартиру.
Дорогою рыбаки в темноте встретили солдата, который вел французского дворянина к генералу.
Дворянин ехал верхом, закутавшись в широкий плащ; поэтому рыбак не мог рассмотреть его, хотя и очень старался. А дворянин, не зная, что едет мимо соотечественников, не обратил на них никакого внимания.
Адъютант поместил гостей в довольно опрятной палатке, из которой выгнали ирландскую маркитантку. Она пошла искать где-нибудь приюта со своими шестью детьми. Перед палаткой развели большой огонь; он бросал красноватый отблеск на заросшие травою болотные воды, которые покрывал рябью свежий ветерок.
Разместив моряков, адъютант простился с ними и, уходя, сказал, что из палатки видна мачта их барки, качавшейся на волнах реки; стало быть, она еще не потонула. Это, видимо, очень обрадовало предводителя рыбаков.
XXIV
СОКРОВИЩЕ
Французский дворянин, о котором Спитхед докладывал Монку и который, с ног до головы закутанный в плащ, прошел пять минут назад мимо рыбака, выходящего из палатки генерала, миновал несколько караулов, даже не бросив на них взгляда, чтобы не показаться слишком любопытным. Согласно приказанию, его провели прямо в палатку генерала.
Там он ждал Монка, который явился, сначала собрав сведения о приезжем от своих солдат и рассмотрев его лицо сквозь холщовую перегородку.
Должно быть, люди, сопровождавшие французского дворянина, рассказали генералу о его скромности. Поэтому прием, оказанный французу Монком, сразу показался незнакомцу лучше, чем можно было ожидать в такое тревожное время со стороны столь недоверчивого человека, как Монк. Однако, очутившись лицом к лицу с незнакомцем, генерал по своему обыкновению устремил на него пристальный взгляд. Тот выдержал испытание без всякого смущения и страха.
Через несколько секунд генерал показал жестом, что ждет.
— Милорд, — сказал незнакомец на чистом английском языке, — я просил свидания с вами по чрезвычайно важному делу.
— Сударь, — ответил Монк по-французски, — вы француз, а между тем превосходно говорите на нашем языке. Прошу извинить меня, если предложу вам не совсем скромный вопрос: говорите ли вы так же чисто по-французски?
— Нет ничего удивительного, милорд, что я свободно говорю по-английски: в юности я долго жил в Англии, а потом еще два раза приезжал сюда.
Слова эти были сказаны на чистейшем французском языке, сразу выдававшем в говорившем уроженца Турени.
— А в какой части Англии живали вы, милостивый государь?
— В молодости я жил в Лондоне, милорд. Потом, в тысяча шестьсот тридцать пятом году, я ездил для своего удовольствия в Шотландию. А в тысяча шестьсот сорок восьмом году я жил несколько времени в Ньюкасле, в самом монастыре, сады которого заняты теперь вашей армией.
— Прошу извинить меня, сударь, но эти вопросы с моей стороны понятны.
— Милорд, меня бы удивило, если бы они не были мне заданы.
— Теперь, сударь, скажите, чего вы хотите от меня?
— Сейчас, милорд. Но одни ли мы здесь?
— Совершенно одни — разумеется, кроме караульного.
С этими словами Монк приподнял полотнище палатки и показал гостю часового, который стоял в десяти шагах и по первому зову мог явиться на помощь.
— В таком случае, — сказал дворянин столь спокойно, как если бы он с давних пор был в дружеских отношениях с генералом, — ничто не мешает мне переговорить с вами, потому что я считаю вас порядочным человеком. Тайна, которую я сообщу вам, покажет, какое глубокое уважение я чувствую к вам, милорд.