Но всё же он его видит, а значит, может и остановить.
Источник ноет, давненько он не использовал его на полную мощность. Импульс!
Ядро замедляется, но остановить его сложнее, чем он думал… Но он должен. Иначе он не достоин называться Архимагом.
По губам течет кровь, явный признак перенапряжения. Железный снаряд замирает в воздухе, повинуясь его воле. Ха! А теперь нужно отправить его…
Ослепительная вспышка. Звон в ушах.
Он приходит в себя спустя несколько секунд. Земля приближается, дракон в пике, оглушенный, как и он сам. И в них обоих прибавилось дыр, теплая кровь хлещет по руке. Он натягивает поводья, бьет ногами. В последний момент дракон выходит из пике, заставив траву пригнуться от потока ветра. Изрешеченные крылья надрываются, дракона кренит. Нет… он не будет пытаться противостоять железному чудовищу. Это удел воинов, а он — генерал. Оставляя за собой кровавый дождь, дракон медленно планирует в сторону лагеря. В воздухе появляются разрывы. Искусственные черные облака то и дело появляются рядом.
Его нагоняют грифоны, они кружатся вокруг, не зная, как помочь.
— Защитите меня… — Приказывает Герцог. — Мы отступаем.
Глава 23
— Ушел, скотина. — Выругался я и пнул пустотелое ядро.
Пальцы ноги протестующе заныли.
Как я и боялся, черный порох плохо подходил для такого рода снарядов. Уже второй шанс закончить войну был упущен и я сомневался, что Герцог предоставит третий.
От окопов поднималось марево, кое-где еще горел огонь. Запеченная земля источала дым, серый бетон покрылся копотью. Санитары вытаскивали обгорелые до черноты тела, драконий огонь — весьма убойная штука, похлеще напалма. Один за другим к целителям направлялись раненые, в основном те, кто просто находился рядом с позициями. Рядом, солдаты расправляли ткань упавшего аэростата. Один из стрелков пытался приподнять корзину стволом пневматического ружья, чтобы вытащить зажатого ей солдата. Без переломов явно не обошлось, и я понимаю, что он спешил… Но стоило бы обращаться помягче со столь редким и дефицитным оружием.
— Нам готовится к контратаке? — Вывел меня из размышлений Курт.
— Нет. Это не имеет смысла. — Отрезал я.
Со вчерашнего дня силы противника лишь увеличились, без артподготовки нет смысла даже пытаться. Не говоря уже о том, что все легкие орудия были переправлены в Гоблинский лес, а тяжелые пушки с холмов… Будут не очень-то полезны. Если их зарядить картечью — то из-за разлета они просто смешают наши наступающие войска с землей точно так же, как и противника. Ядра же… будут далеко не столь эффективны против вражеской пехоты. А ведь у врага еще и конница, которой он может подловить нам на марше. И если с обычной кавалерией ружья еще как-то могут справиться, то с химерами без пушек воевать не стоит.
Но главное… В этом нет смысла. Как только мы выступим — Герцог просто улетит. Мы разобьем армию, но он соберет вторую. И третью. Пока он не умрет — нам придется годами прогрызаться в его земли, строя оборонительную линию за линией… Либо же смириться с многотысячными потерями и пускать полк за полком, в надежде, что едва обученные крестьяне с ружьями смогут умирать с приемлемым соотношением потерь. То есть, забрав с собой достаточно много столь же едва обученных крестьян, но уже с топорами и копьями. Вот только, какое это — приемлемое число? Один к пяти? К десяти? Переписи население никто не проводил, я даже свой мобилизационный ресурс знаю примерно, и то благодаря въедливости Тамиллы. Что уж говорить про ресурс Герцога?
И вновь, даже если выйдет, даже если наша армия сможет раз за разом разбивать орды крестьян, даже если подтянем рельсы и не будем иметь проблем со снабжением… Это будут реки крови. Каждый погибший от наших пуль — тоже является нашей потерей. Этот человек не будет выращивать еду, не будет работать на заводе. Когда мы доберемся до Герцога и сровняем с лица земли его последний замок — мы получим лишь выжженные, обезлюдившие земли. Зачем мне они, если наш север и так не блещет большой плотностью населения?
Даже те земли, что мы уже имеем — можно заселять и заселять. Хватило бы еды.
Еда была проблемой, к счастью, чуть более отдаленной. Были у меня весомые сомнения, что в следующем году мы снова сможем без проблем закупить зерно у юга…
По спине пробегают мурашки, затылок сковывает ледяной холод.
Я бросаюсь вверх по холму, расталкивая солдат. Они недоуменно оглядываются, крутят головой в поисках источника странного чувства. Санитары останавливаются, даже раненные на какое-то время затихают. Тишина.