Здесь необходимо небольшое отступление.
Водевиль Владимира Соллогуба «Беда от нежного сердца» Валерий Белякович впервые поставил еще в востряковском клубе, исповедуя полную свободу своих молодых исполнителей: делай, что хочешь. Забыл текст — перескажи своими словами, хочется высказаться с помощью ненормативной лексики — на здоровье, выкручивайся, как хочешь, в водевиле позволительно все! Теперь, в собственном помещении, установились какие-никакие законы: текст был отцензурован в соответствии с текстом Вл. Соллогуба, кое-какие чересчур откровенные сцены и крепкие выражения твердой рукой режиссера были сняты. Раскрепощенным молодым артистам было указано, что в водевиле, конечно, можно многое, но не все.
Именно на этом спектакле, как считают историки Юго-Запада, сложился твердый актерский ансамбль, в котором блистали всеми красками брат и сестра Ольга и Виктор Авиловы, Тамара Кудряшова, Надежда Бадакова, Сергей Белякович, Алексей Ванин, Вячеслав Гришечкин — сегодняшние бесспорные звезды театра, среди которых уже нет так рано покинувших этот мир Ольги и Виктора Авиловых…
Виктор играл в «Уроке дочкам» слугу Семена, а в «Беде от нежного сердца» маменьку, Дарью Бояркину — в черном длинном платье, кружевной шали, в которой он постоянно путался, с цепочкой на шее — он был неподражаем!.. От этой высохшей рыжей тетки исходила какая-то совершенно особая энергия: она считала, что еще вполне достойна полноценной женской жизни, женского счастья, а значит, очень важно не упустить любой шанс, и в глазах маменьки то и дело вспыхивали кошачьи огоньки. Она напропалую кокетничала с претендентами на руку ее дочки — стреляла глазками, томно вздыхала, принимала самые изысканные позы, этаким разухабистым жестом внезапно стягивала с головы платок, распуская роскошную рыжую гриву… В ту пору еще с мягким, мальчишеским овалом лица, Виктор Авилов был даже по-своему женствен, кокетлив и немыслимо смешон в этой роли. Он играл ее, по крайней мере, два десятилетия на радость не только зрителям, но и своим партнерам, заряжавшимся его энергетикой…
Вспоминает Галина Галкина: «Впервые я увидела его в водевиле, мне было пятнадцать, а Витя играл старушку! Естественно, я не смотрела на него как на мужчину. Это произошло потом, когда мы стали работать в театре, и все равно я никогда не воспринимала его только как мужчину. Это был человек, у которого можно было учиться, который восхищал. У нас было восемь лет разницы. Уже потом родилась симпатия и, что меня удивило, взаимная симпатия…»
Трудно сказать: на этой ли роли почувствовал он, что занимается своим делом, единственным, Богом данным. Вообще, к ролям комедийным он, по его словам, относился (особенно, на первых порах) довольно легкомысленно. «…Все мои роли делятся на два рода. Есть такие, которые я просто „играю“. Лицедействую. Но они не задевают во мне самого сокровенного, глубокого. А есть другие, которые связаны с сокровенными, глубинными вещами во мне, — писал Авилов в 1988 году в статье для сборника о театре „Становление“. — И как ни странно, эти первые роли — комедийные… У зрителей большой любовью пользуется спектакль „Водевили“. Сюда входят „Уроки дочкам“ И. А. Крылова и „Беда от нежного сердца“ Вл. Соллогуба. Одна из первых моих ролей — Дарья Семеновна Бояркина, можно сказать, первая роль. Спектакль в целом — поиск смехового, комического. Музыка, хореография, свет — все работало на создание зажигательного зрелища, чтобы зрителю было нескучно. Мы старались рассмешить, „завести“ зрителя. Много было разных юмористических трюков. Когда зал принимал хорошо, еще добавляли „жару“. Импровизировали. Характер импровизации зависел от аудитории, от зрительного зала. Давали спектакль в воинской части — придумывали что-то относящееся к военной службе, про „сверхсрочную“, еще что-нибудь в этом роде. Обыгрывали место, время спектакля, город, куда выезжали. Этот спектакль требует, как мне кажется, большой работы, в особенности над импровизированным текстом… И дело не в том, что мне нравится только серьезное. Время принесло другие роли, проблемы, другой настрой… Я уж не говорю о том, что в свете современных проблем, и общественных, и моих личных, спектакль стал представляться мелковатым. Может быть, опять-таки дело в том, что „Водевили“ — спектакль-импровизация. А меня все-таки тянет к „рамкам“… Я такой актер, который не считает себя обязанным импровизировать, но имеет право на импровизацию».
Конечно, это — мысли уже «позднего» Авилова, артиста, осознавшего свою миссию, проникнувшегося насквозь духом высокой и благородной профессии, в которой главным для него было — служение. Не случайно он называл себя «идеологом». Но кто может точно сказать, когда эти мысли впервые зародились, когда начали они тревожить будущего первого артиста Театра на Юго-Западе? И может быть, попытки Авилова уйти из театра, о которых вспоминал Валерий Белякович, были связаны и с этим ощущением недовоплощенности, потребности в чем-то совсем ином? И значительно позже, когда Виктор Авилов стал уже признанной звездой, может быть, именно эти мысли заставляли его метаться по антрепризам, отыскивая те самые «рамки», в которых сильно и остро проявится то, что еще не успело, не смогло проявиться на родных, в сущности, единственных в жизни подмостках? Кто знает…
Кстати, спустя годы именно с этими водевилями будет связана та самая забавная история, о которой обещано было рассказать.
Спектакль должен был скоро начаться, Сергей Белякович и Виктор Авилов уже загримировались для своих «мамаш» — они сидели в курилке в длинных платьях, париках, накрашенные, готовые к выходу. И вдруг за кулисами пролетело: «Наших бьют! Режиссера бьют!..» Забыв о том, что они в женском обличье, Сергей и Виктор рванули к входной двери. Там действительно завязалась драка (легенда гласит, что это пришли воевать за свое помещение бывшие регулярные посетители винной точки, находившейся там, где поселился театр). На Валерия Беляковича напали сразу двое. Не думая ни о чем, артисты бросились в бой. А тут, неизвестно каким образом, оказался фотокорреспондент английской газеты. Несколько дней спустя весь Лондон мог прочитать на первой полосе заметку о том, что в Москве открылся театр юго-западной шпаны, в котором в драку ввязываются даже женщины… Это была первая слава — первое упоминание о Театре на Юго-Западе за границей. Спустя несколько лет Англия будет покорена спектаклем «Гамлет», сыгранным «московской шпаной», — покорена и побеждена…
Но вернемся к началу, к первым юго-западным сезонам, когда Валерий Белякович еще постигал основы профессии на режиссерском факультете ГИТИСа, а Виктор Авилов водил свой МАЗ по стройкам.
Следующей работой молодежного театра-студии стал спектакль по рассказам А. П. Чехова «Старые грехи», тоже удержавшийся в репертуаре на несколько десятилетий. Авилов вспоминал: «Отбор сцен для „Старых грехов“ проводился строго. Вначале мы репетировали 23 рассказа. Конечно, это было много. Реально осталось десять. Постепенно отсекалось все „инородное“. Скажем, репетировали рассказ Чехова „То была она“, потом оставили его и заменили рассказом „На чужбине“. Спектакль от этой замены только выиграл».
К этому спектаклю Валерий Белякович подошел со всей серьезностью — «Старые грехи» должны были стать его дипломной работой. Он уже попробовал показать Борису Ивановичу Равенских несколько чеховских рассказов, поставленных в ГИТИСе, и мастер остался доволен своим учеником. Работая над спектаклем в Театре на Юго-Западе, Белякович не захотел ограничиться только чеховской прозой — он составлял свою композицию, включая в нее письма Антона Павловича, штудируя его наследие и мемуары о нем, чтобы проследить путь становления писателя от Антоши Чехонте к Мастеру, покорившему весь мир. В основном ткань спектакля была сплетена из юмористических рассказов, но Валерий Белякович и его молодые артисты уже не ставили перед собой задачу рассмешить, «завести», «добавить жару» — скорее, их целью было показать, сколь грустна и скудна, в сущности, жизнь, если так мельчают, так забавно выглядят в ней обыкновенные люди.