Все-таки я приехал в Питер и застал его, возившегося с сыном, отдал коробку алма-атинских яблок. Мы курили с ним на лестничной клетке.
В конце весны перед самой армией дверь открыла уже Марианна, его первая жена и сказала, что Виктор здесь больше не живет. Эта грозная дама хотела спустить меня с лестницы, по я забил ей руки коробом с казахстанским апортом. Она возразила: "Еще чего?!" "А пацану", — сказал я, спускаясь вниз.
Игорь Коваленко. Журнал "Собеседник". 1993 г.
…Другое воспоминание: тот же 89-й, но в феврале, Алма-Ата. Витя после концерта всегда минут десять лежал без движения, в себя приходил — на сцене-то энергии много затрачивал. Для него, я думаю, очень важны были эти послеконцертные минуты. И вдруг вламывается какой-то дядя: "Я из воинской части, мне срочно интервью у Цоя взять надо, у мена через несколько минут последний автобус, опаздываю…". Отвечаю: "Подождите немного, он скоро выйдет". Тот ничего слушать не желает, разворачивается и уходит. А потом статья выходит — мол, зажрался, жлоб, интервью не дает, звездная болезнь…
Юрий Белишкин. "Случайный альбом". 1998 г.
Виктор Цой в Алма-Ате! Узнав эту новость, молодежь столицы Казахстана буквально атаковала концертные кассы. И над заветными окошечками враз появилась надпись: "все билеты на Цой проданы". Однако, мы с коллегой-журналистом пограничной газеты "Часовой Родины" майором В.Малютиным оказались в числе счастливчиков, которым удалось попасть на первое выступление группы КИНО.
Счастливчиками, правда, считали себя недолго. Неуютно почувствовали себя буквально с первых минут пребывания и фойе Дворца Спорта — поразило обилие людей в милицейской форме.
Но вскоре мы по достоинству оценили "дар предвидения" организаторов концерта. Как только на сцене появились участники группы КИНО, многотысячная толпа подростков, заполнившая все помещения Дворца Спорта, ломанулась (прошу прощения за это не салонно звучащее слово, лишь оно способно передать динамику происходящего) к сцене. Вот тут-то и вынырнул из-за кулис взвод дюжих милиционеров.
"Все говорят, что мы в месте, но никто не знает, в каком!" — пел со сцены Виктор Цой. Эта фраза из его песни, как ни толкуй ее многозначительность, одним из смыслов имеет намек весьма очевидной пошлости. Но именно она вызвала подлинную бурю в зале. Вспыхнули многочисленные бенгальские огни, развернулись кумачовые полотнища — двое подростков лихо размахивали государственным флагом Советского Союза. В воздух полетели шапки, шарфы, а кое-где и шубы.
После очередного "прорыва" к сцене кто-то из хулиганов завладел милицейской шапкой. Она пополнила собой "ассортимент" взлетавших над толпой головных уборов. Но в воздух взлетали изделия не только из меха и трикотаж: потерявшие голову от счастья видеть воочию любимых кумиров, подростки бросали друг в друга и на сцену бенгальские огни. Три раза представитель администрации Дворца Спорта вынужден был просить их прекратить безобразие, непосредственно угрожающее здоровью зрителей и самих артистов. Говорил о легковоспламенимых материалах, которыми покрыты стены и зал Дворца. Толпа не поддавалась на уговоры. Администрация была вынуждена продолжать концерт при электрическом освещении, позволяющем милиции наблюдать за соблюдениями пожарной безопасности. Однако такой поворот вызвал взрыв негодования у Виктора Цоя. Ничего не сказав, он положил на пол гитару и ушел за кулисы. Концерт прервался. В зале начались беспорядки: распоясавшиеся хулиганы сметали выставленные у сцены заградительные ряды из стульев, пытались оттеснить милицейский кордон и прижать его к основанию сцены. Под напором толпы милиционеры просто рисковали быть раздавленными. Наконец вышел Цоя. Он потребовал выключить свет. Толпа начала скандировать: "Свет! Све-е-ет!". Администрация уступила с условием, что в зале не будут зажигать бенгальские огни и свечи. Однако молодые люди и не подумали соблюсти это требование.
В результате продолжение концерта проходило при столь ненавистном Цою электрическом освещении. Протестуя против этого, Виктор дважды вновь демонстративно уходил со сцены, провоцируя обострение беспорядков в зале Дворца Спорта. Пел о с видимым неудовольствием, активно выказывая свое раздражение. Продолжение концерта было недолгим: артист его скомкал, внезапно оборвав выступление фразой: "Все! Первый блин комом".