— Милорд, как я рад вас видеть! Рена, мое вам почтение, — поклонился он сначала мне, потом Мии. — Как поживает ваш батюшка?
— Спасибо, хорошо, рен, — ответила покрасневшая девушка.
— Иди, Мия, осмотрись и приходи с предложениями, — сказал я и глазами указал на перестройку.
Едва она отошла, как в зале раздался ее уверенный властный голос:
— Всем прекратить работы!
Надо же, как она умеет! Я был немало удивлен. Еще больше удивился Изя, он вылупился на решительно ступающую девушку.
— Кто здесь бригадир? — перешагнув доски, спросила она.
К ней, быстро сняв шапку, подошел один из идришей.
— Милорд, — замялся Изя, — это девушка кем будет?
— Специалистом-артефактором, — глядя на него с улыбкой, ответил я. Мне было понятно его затруднение: он боялся остаться без места. — Это мой дизайнер, Изъякиль, она будет оформлять этот кабак. А работать в нем будешь ты и твоя дочь. — Я похлопал его по спине, чтобы он успокоился. — Где Цинея, у меня к ней есть разговор.
Идриш приосанился, он понял, что не пролетел мимо своего счастья в виде управляющего трактиром.
— Она наверху. Там в боковом коридоре три комнаты, мы заняли одну, — живо ответил он.
— Пошли посмотрим верх. — Я еще раз хлопнул идриша по спине и направился к лестнице.
Нам быстро уступали дорогу.
— Как, Изъякиль, после ростовщичества не трудно осваивать новую профессию? — спросил я, при этом вовсе не собираясь чем-то обидеть или задеть старика. Впрочем, может, он и не был стариком, а это жизнь его так потрепала.
— А я не был ростовщиком, ваша милость, наш род был поставщиком вин герцогам Силье. Мы этим занимались больше трехсот лет.
— Вот как?! — удивился я. — А что, не все идриши были ростовщиками?
— Нет, ваша милость, всего их было двадцать домов, и они в свое дело никого не пускали. Ссориться с ними было опасно, они обладали и связями, и деньгами.
— Так ваш народ пострадал из-за них? — занимал я себя разговорами, пока мы поднимались по лестнице.
— Самым богатым был дом Рошальдов, вот он взялся диктовать условия императору. Да, — вздохнул он, — а пострадали все.
— Надо же, условия императору! Обнаглел совсем! — удивился я.
В это время мы прошли гостевые номера, повернули направо и спустились по невысокой лесенке из пяти ступенек в уютный коридор. В нем было три двери.
— Одна комната для вас, милорд, одна свободная, и одну заняли мы.
— Ладно, Изя, идите к Мии, обсудите перестройку трактира, я заранее утвердил все ее планы. Я тут как-нибудь сам разберусь.
Мне пришлось отправить удивленного Изъякиля, потому что в первой комнате я увидел знакомую метку на сканере. Дождавшись, когда он скроется за поворотом, вошел в комнату, которую идриш выделил для меня.
Ну конечно, в кресле сидел довольный Марк и скалился.
— Привет, Чарый, — поздоровался я и присел в кресло рядом с ним. — По делу или в гости?
— И по делу, и в гости, — ответил Уж и сразу стал серьезным. — Я проверил трактир и нашел подземный ход, хорошо спрятанный, поэтому, проследив за тобой от академии, милорд, пришел сюда.
— А если бы я не поднялся, ты что, до конца дней бы здесь сидел? — улыбнулся я.
— Нет, ваша милость, я знал, что Изя потащит вас смотреть вашу комнату, поэтому опередил вас.
— Хорошо, убедил. А что за ход, куда ведет?
— Не знаю, без тебя, милорд, туда я не полез, — ответил Уж.
— Ну, пойдем смотреть, — я поднялся из кресла, — показывай дорогу.
Из этого коридора вниз спускалась отдельная лестница и выходила прямо в подсобку, оттуда мы попали в подвал. Он был большой, каменный, основательный, заставленный бочками и ящиками. Уж подошел к одной из самых больших бочек, лежащих на боку, легко сдвинул ее в сторону вместе с подставкой.
Я попробовал сам двигать бочку, она описала полукруг и встала на место.
— Хитро! — восхитился я. — Если не знаешь, то никогда не догадаешься. Ты-то как обнаружил? — Я посмотрел на Марка.
— Лазил везде, проверял, у барона тоже в винном погребе был подземный ход, вот я под бочкой люк и обнаружил, а потом догадался, как ее сдвинуть, — ответил он.
Я отодвинул бочку и, ухватившись за кольцо, утопленное в полу, потянул его на себя. Со скрипом, в котором слышалась старость и заброшенность, поднялась прогнившая деревянная крышка, вниз уходили ступени и терялись в темноте. Я запустил светляк и присмотрелся. Моему взору предстала деревянная лестница, тоже полусгнившая, на которую опасно было становиться из-за ее ветхости. Она вела в неширокий каменный колодец, покрытый зеленоватым мхом, без каких-либо следов, видно было, что ходом давно не пользовались.