На меня молча уставились двенадцать пар глаз, рассматривая с большим интересом и под каким-то странным углом зрения. Вся эта ситуация была глупой, бессмысленной, и надо было изворачиваться.
— Хорошо, я вам скажу, и пусть это послужит вам наглядным примером того, с чем вам, может, придется встретиться, и добавит старательности на тренировках. Вы уже слышали, что в Азанар наведываются демоны, разведчика которых я убил, скравы, одного из которых я загрыз. Но они не оставили попыток добраться до меня. — Я остановился и посмотрел на собравшихся и внимательно слушавших "бездарей". — Так вот, я отдыхал в номере трактира и почти дремал, как почувствовал запах серы, потом появился суккуб и сказал: "Дарагой, я так тебэ дольго искаль, стань маэй мюжем на сегодня". После этих слов брови слушателей взметнулись вверх, а уши покраснели. А че, врать так уж врать, чем нелепее ложь, тем легче в нее поверят.
— Суккуба, — поправила Эрна, — суккубов мужского рода не бывает.
— Суккубы могут принимать любую форму, хоть быка, — выдал я на-гора.
Пусть попробуют проверить.
— Он набросился на меня и стал срывать с меня одежды, у него когти были острые, как ножи, но я не растерялся, так как не хотел становиться ни мюжем, ни женой, выхватил меч и отрубил ему рога, а без рогов, знаете ли, суккуб уже не суккуб.
Я глянул на Эрну и захотел ее удавить, она спешила задать вопрос и подняла руку:
— А кто он тогда?
— Гермафродита! — Для полноты впечатления я поднял указательный палец вверх.
Все посмотрели на палец, потом наверх, куда он указывал, и протянули: "Да-а-а?" — как будто знали, о чем идет речь.
— Он заплакал и стал просить прощения, сказал: "Мамой клянусь, больше к мужчинам приставать не буду", — и попросил его отпустить. Ну, я и решил: раз ты осознал и исправился, то иди, и он ушел.
— Вот так прямо заплакал, прощения попросил и ушел? — услышал я голос эльфарки у себя за спиной.
Я обернулся. К нашей группе незаметно, как это они умеют, подошли снежные эльфары и слушали мой рассказ.
— Трепач! — буркнула Тора и отвернулась. Следом за ней со смешками стали поворачиваться остальные "снежки".
— У меня есть доказательства, — сказал я в спину уходящим гордецам.
— И какие? — повернулась Тора, ее глаза смеялись, хотя на красивом лице явственно читалось выражение сосредоточенного внимания.
Я залез в сумку и вытащил на свет доказательства.
— Вот, — открыл я ладонь. На ней лежали перламутровые прозрачные клыки удава, при виде которых эльфары мгновенно замерли, уставившись во все глаза на мою руку. — Ой, это не то. — Я снова сунул руку в сумку и вытащил красные рога, отрубленные у демоницы.
Тора посмотрела на рога, потом снова мне в лицо и очень задумчиво сказала:
— У суккубов рога мельче, и они серые, а эти большие и красные. Что скажешь, нехеец?
— Скажу, что суккуб был большой, в три раза больше меня, — для достоверности я показал размеры руками, — вот такой высоты, вот такой ширины, а рога стали красные, потому что ему стало стыдно и он покраснел. Вместе с ним покраснели и рога.
— Ну ты и врун! — всплеснула она руками. — Придумать такую небылицу о том, что демон покраснел от стыда, это еще суметь надо. Размер рогов и их цвет определяет, на какой иерархической ступени власти находится их носитель. Это рога повелительницы хаоса, третьего существа по силе в демоническом мире после князя тьмы и владыки демонов. И ты ее не отпустил, она сама удрала, потому что без рогов они не чувствуют хаоса. — А потом без перехода сразу спросила: — Где ты взял зубы призрачного дракона?
"Так это был не удав, — подумал я, — а настоящий дракон?" — и в задумчивости почесал бровь.
— Если скажу, ты все равно не поверишь, — ответил я, засовывая рога обратно в сумку.
— А ты попробуй, может, и поверю. — Она смотрела очень внимательно. Что уж она пыталась увидеть на моем лице, я не знаю, поэтому сказал правду:
— Я эту змеюку убил на охоте, хотя, если бы знал, что это дракон, то убивать бы не стал.
Тора сузила глаза и зло выговорила:
— Знаешь, горец, ты наполовину состоишь из наглости, а наполовину из вранья, ты мне просто противен, — презрительно меня осмотрела и отвернулась.
— Но милорд говорит правду, — несмело вступился за меня Штоф. — Он с охоты еще кринза на суп принес, мы его ели. Покажите шкурку, ваша милость, — попросил он.
— Нет, Штоф, пусть я буду считаться вруном. Идите, господа эльфары, готовьтесь, скоро бой. — И, добавив ментальный посыл ужаса, крикнул: — Вы кровью умоетесь! — Это была моя маленькая месть неверующим фомам.