— Старпом, — сказал мне капитан, — готовь к спуску вельбот. Пойдешь к англичанам, подпишешь договор о спасении, а потом будешь обеспечивать связь, когда мы уже прихватим их «Елизабет» на буксир.
«Елизабет» оставалось до берега всего около двух миль, но капитан не хотел сомневаться в том, что мы успеем подойти к ней вовремя. Капитан не любил сомневаться в таких вещах.
И я отправился готовить вельбот. Я единственный на нашем судне говорил по-английски. Выбирать капитану не приходилось.
Пока мы снимали крепления с вельбота, волна накрыла нас с головой. Ветер вырвал из рук чехол, и он улетел за борт, хлестнув меня шнуровочным штертом по лицу. Штерт рассек кожу на щеке и подбородке, но я не сразу заметил это.
«Колгуев» включил прожектор и, чтобы подбодрить англичан, выпустил несколько белых ракет. На «Елизабет» вспыхнул красным фальшфейр.
— Праздничная иллюминация! — крикнул мне в ухо Савчук. Я взглянул на часы. До Нового года оставалось двенадцать минут.
Луч прожектора лег на воду. Гребни валов дымились брызгами. Провалы между гребней были совсем черными.
«Весело нам будет на вельботе», — невольно скользнула мысль.
«Елизабет» болталась на волнах как ванька-встанька: кланялась на все четыре стороны. Это был небольшой — тысячи на три тонн водоизмещения — сухогрузный пароход.
Я поднялся в рубку и доложил капитану, что вельбот готов к спуску.
— Подойду к ним с подветренного борта, — сказал капитан. — И так близко, как только смогу. Выгребать вам придется не больше кабельтова. И не вздумай разбиться при высадке. Ты мне нужен там, на этой «Елизабет».
— Постараюсь, — сказал я.
Между берегом и «Елизабет» оставалось не более полумили чистой воды. О скалы Рыбачьего разбивались волны. Белая полоса прибоя опоясывала мысы. Грохот прибоя слышался все сильнее.
— Возьми с собой боцмана. После того как вы переберетесь на «Елизабет», вельбот примет с нее проводник для буксира и по ветру спустится обратно к нам. Все понял?
— Все.
Мы обогнули «Елизабет» с носа. Теперь всего в четырех кабельтовых от нашего левого борта кипели береговые буруны. Капитан застопорил машины. «Колгуев» лег в дрейф.
— Команде — в вельбот! Вельбот на воду!
Вельбот рухнул вниз и сразу же опять взлетел выше фальшборта «Колгуева» на очередной волне. Прошло не меньше минуты, пока удалось отдать гаки талей. Это были неприятные минуты. Матросы навалились на весла. Правый баковый греб одной рукой. Другую ему отдавило гаком. Баковый закусил губу. В свете прожектора его лицо казалось совсем белым.
Когда вельбот поднимался на гребень, я видел впереди низкий борт «Елизабет» и фигуры английских матросов на спардеке.
— Навались! Навались! Навались!
Савчук, распластавшись, лежал на носу вельбота и первый ухватил спасательный круг, на котором англичане спускали нам бросательный конец.
Теперь «Елизабет» прикрывала нас от ветра. С нее лили на воду соляр, и волны вели себя поспокойнее. Я пробрался к Савчуку. Вблизи борт «Елизабет» уже не казался низким. Плохо верилось в то, что удастся выбраться на него с прыгающего на волнах вельбота. Англичане что-то кричали нам, широко разевая рты, и махали фальшфейром. Его свет слепил глаза. Дым и искры ветер нес нам в лица.
Мы с Савчуком прыгнули почти одновременно. Я мертвой хваткой вцепился в мокрый трос на штормтрапе и зажмурился: снизу стремительно вздымалась по борту «Елизабет» большая волна. Она захлестывала меня по пояс. Нас втащили наверх. Савчук ругался и отплевывался.
Наш вельбот быстро уходил к «Колгуеву». Пеньковый трос — проводник для буксира — тащился за ним.
— Иди на бак, проверь, как закреплен буксир! — крикнул я боцману, а сам, цепляясь за поручни, полез на мостик: меня звали к капитану.
Капитан «Елизабет» оказался уже пожилым, маленького роста человеком. Говорить он старался спокойно.
— Успеют ли ваши поднять буксир? — спросил он.
«О Санта Мария! О Санта Мария!» — причитал кто-то рядом с ним. Я не сразу понял, что это женщина.
— Должен успеть.
— Скалы очень близко.
Они действительно были что-то очень уж близко. Отсюда — с высоты мостика — это было особенно хорошо заметно. Луч прожектора с нашего «Колгуева» уперся в кромку бурунов, и кипящая на камнях вода казалась не далее как в трех кабельтовых от него.
Я хорошо представлял себе тогда лицо нашего капитана, изрытое оспой, с глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками. И то, как он мерит сейчас расстояние до бурунов, стоя на своем мостике и сжимая руками леера. Он ждет вельбот, чтобы снять с него людей, а потом надо успеть выбрать проводник. Времени на все это оставалось мало, и наш капитан рисковал сейчас и «Колгуевым», и его экипажем.