Так где гарантия, что такой вот тип не трудился рядом с нашим героем и, сделав соответствующие выводы — если уж «о многом догадывался», — не передал их «куда не следует»? Вот, мол, товарищ Лягин работает на НКВД — обратите на него внимание — и всё, «расшифрован» разведчик!
Ладно, долго разжевывать не будем — ведь сначала проверяли, а потом уже что-то предлагали, и фотоувлечение тут явно было совсем ни при чем (чего такого или кого именно мог фотографировать Виктор на родной территории в интересах НКВД?), да и сразу после проверки никто заданий не давал, сначала нужно было научить сотрудника, как эти задания выполнить, а уж потом…
На службу в Управление НКВД по Ленинграду и Ленинградской области Виктор Лягин был зачислен в июне 1938 года. Управление находилось совсем недалеко от места проживания Виктора, буквально в десяти минутах ходьбы, — на все том же проспекте Володарского, ранее именовавшемся Литейным, между улицами Воинова (до 1918 года — Шпалерная; переименована в честь убитого здесь в июле 1917 года рабочего корреспондента газеты «Правда») и Каляева (до 1923 года Захарьевская; переименована в честь казненного в 1905 году террориста, убившего великого князя Сергея Александровича). Грандиозное это здание, известное как «Большой дом», было воздвигнуто в 1932 году (его строили чуть больше года) на месте Окружного суда, сожженного в смутном феврале 1917-го.
«Окружной суд и примыкавшая к нему по Шпалерной тюрьма были ненавистны преступному миру Петрограда. Не случайно в феврале 1917 года толпы народа, подстрекаемые зачинщиками, бросились к зданию тюрьмы и выпустили на свободу заключенных, которые, не причинив существенного вреда месту своего временного содержания, ворвались в помещение Окружного суда и, со знанием дела взломав сейфы с документами и уголовными делами, подожгли здание. Оно горело ярко, раздуваемое ветром с Невы, словно подавая сигнал к крушению правопорядка и законности»{32}.
Ну, ничего, вскоре ВЧК — ОГПУ — НКВД наведет в стране порядок, а вот насчет законности оно окажется как-то посложнее… Правда, «политические», отбывавшие наказание сначала при «Николае кровавом», а потом — при «всесоюзном самодержце» (вспомним красноречивое определение Марии Степановны Бакшис), говорили, сравнивая условия содержания, что при царизме сидеть было гораздо комфортнее.
Но речь у нас не о том — просто мы обозначили очередное место работы (точнее, первое место службы) нашего героя, ну и немножко сказали об особенностях этой службы. Впрочем, на Литейном, 4, — назовем этот исторический дом его современным адресом — Лягин задержался совсем недолго. В архиве Управления ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области не сохранилось никаких документов, касающихся его службы в этом подразделении. Как объясняют сотрудники управления, период этот был очень недолгим — где-то порядка месяца после зачисления в штат, проучившись на оперативных курсах, Виктор Лягин был направлен в Москву, в Центральную школу НКВД СССР.
Все-таки с тех времен, когда вновь принятым сотрудникам ВЧК сразу вручали соответствующий мандат, револьвер системы «наган» и ключ от служебного сейфа, после чего тут же отправляли на задание, прошло почти 20 лет. Теперь одного лишь «пролетарского чутья», как это говорилось раньше, явно уже было недостаточно — требовалось получить профессиональное образование.
И сейчас мы опять обращаемся к книге Геннадия Лисова — он-то писал, опираясь на, как это у нас когда-то называлось, «первоисточники», на свидетельства людей, для кого те самые события, о которых идет рассказ, являлись их жизнью. Хотя первый абзац текста, что мы приводим ниже, вызывает у нас некоторые сомнения:
«Было бы неверно утверждать, что родные и близкие с большим энтузиазмом встретили решение Виктора. Все понимали ответственность и опасность его новой профессии. Вместе с тем мать и старшая сестра не могли не гордиться им. Безусловно, и отец, если бы дожил до этого времени, одобрил бы выбор сына»{33}.