«В начале войны мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон[19] предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности…»
Обрываем цитату, чтобы напомнить, что в подавляющем своем большинстве эти сотрудники сидели по обвинению в шпионаже в пользу разведок самых различных стран: Великобритании, Польши, Японии, а также — обратим особое внимание! — Германии и Италии, то есть тех государств, с которыми СССР уже вел войну…
«Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:
— Вы уверены, что они нам нужны?
— Совершенно уверен, — ответил я.
— Тогда свяжитесь с Кобуловым[20], пусть освободит. И немедленно их используйте»{40}.
Ну всех и освободили — и «германских шпионов», и «японских»… Из вышесказанного следует один-единственный вывод: арестованные и осужденные сотрудники были абсолютно невиновны. Ведь никакая война, никакая, пусть даже самая острая, необходимость не заставили бы руководство возвращать на службу заведомого предателя — в любом случае вреда от него оказалось бы гораздо больше, нежели пользы.
К сожалению, нам сейчас невозможно ни узнать, ни понять того, как относились Виктор Лягин, Виталий Павлов, Елисей Синицын и прочие слушатели ЦШ НКВД к тому, что их преподаватели и наставники объявлялись вдруг «иностранными шпионами» и «врагами народа». И что в этой связи они думали о своих собственных перспективах? Ведь если те же Павлов и Синицын и писали об этом в своих мемуарах — то, разумеется, уже десятилетия спустя, будучи «умудренными» решениями XX съезда КПСС, то есть уже с совершенно иных позиций, да и с иным уровнем понимания событий. А что было тогда, в 1938-м? Сказать очень сложно…
Ну да ладно, раз говорить нечего, то мы сейчас лучше обратимся к личности одного из соучеников Виктора Лягина по Центральной школе — Павла Фитина, имя которого уже знакомо нашим читателям. Вот каким увидел его Виталий Павлов:
«Когда начались занятия в Центральной школе НКВД, автор познакомился с оказавшимся с ним в одной учебной группе Павлом Михайловичем Фитиным, который уже через год стал новым руководителем 5-го отдела НКГБ — НКВД, то есть внешней разведки… Мы видели в П. М. Фитине только более старшего, по сравнению с большинством слушателей, соклассника, да к тому же уже члена партии — среди нас, комсомольцев»{41}.
Если для 24-летнего Павлова Фитин был старшим товарищем (известно, что в юном возрасте каждый год имеет немалое значение), то с Лягиным они фактически были ровесники — всего-то год разницы, да и Виктору уже почти тридцать. Оба уже получили высшее образование, имели стаж работы, являлись активными общественниками. Немало сходного было и в их характерах: ярко выраженные лидерские качества, бездна обаяния, обширная эрудиция, оба — увлеченные спортсмены… Можно добавить и, скажем так, несколько повышенный интерес к противоположному полу, вызывавший ответную положительную реакцию. («Может, и это их сблизило?» — задумчиво предположил в разговоре с нами внук одного из героев, тогда как внук другого оказался с ним полностью согласен. Что же делать? Как говорят в народе, «быль молодцу не в укор».)
В общем, известно, что Фитин и Лягин дружили — притом что Павел довольно скоро стал для Виктора практически главным начальником, дружба их сохранилась на все оставшиеся годы…
Однако продолжим рассказ про Павла Фитина.
Если коротко, то он родился в селе Ожогине, в Зауралье, в конце декабря 1907 года; сызмала участвовал в пионерской и комсомольской работе; в 1932 году окончил Тимирязевскую сельскохозяйственную академию — она тогда называлась Институтом механизации и электрификации сельского хозяйства, где получил специальность инженера-конструктора по сельскохозяйственным машинам… Ну, тут они с Лягиным вообще, можно сказать, коллеги. Вот только по распределению Фитин почему-то попал не в колхоз или совхоз инженером, а в Сельхозгиз — Государственное издательство сельскохозяйственной литературы, — где успел дорасти до заместителя главного редактора. В этот период он был призван в армию — в течение года проходил курсы по подготовке «средних командиров» (по-современному — младших офицеров) при танковой бригаде. Ну а потом его, как и Лягина, в 1938 году пригласили в НКВД и направили на учебу в Центральную школу…
И еще — несколько строк из воспоминаний генерала Павлова:
19
20
***'Жог0а«