Муравленко же и увлек его за собой в Тюменскую область на освоение нефтяных богатств Западной Сибири. Учитель и ученик. Ученик, достойный Мастера.
Но проработал он на должности начальника «Главтюменнефтегаза» всего три года. Не сложилось. Были и интриги. Как-то натянуто складывались отношения и с первым секретарем Тюменского обкома партии. Что ж, бывает и так. А можно сказать и иначе: после смерти Виктора Ивановича Муравленко «корабль» начал давать течь, хотя еще и оставался на плаву. Но моряк и нефтяник Аржанов делал всё, чтобы плавание этого гигантского «сибирского лайнера» продолжалось.
А умер он после развала Советского Союза, страны, которую во время воины, не щадя жизни, защищал с оружием в руках. У многих тогда не выдержало сердце…
Директором Усть-Балыкской конторы бурения, а затем начальником Нефтеюганского управления буровых работ и генеральным директором «Урайнефтегаза» — важнейших тюменских промыслов — работал горный инженер и буровик (имевший еще и военную профессию корабельного штурмана — тоже моряк!) Александр Николаевич Филимонов. Приехал он в Западную Сибирь из Башкирии. Высадился с самолета Ан-2 на усть-балыкскую землю в числе первых нефтяников. Было это зимой 1964 года. Рассказывал, что пришлось столкнуться с такими трудностями, что в отдельные моменты хотелось все бросить к чертовой матери и уехать, куда глаза глядят.
Говорит правду: «Очень много было и неоправданных жертв. Из сотни смертей — только две естественные. Кто видел бурового мастера, плачущего в бессилии от комариного гнуса? Кто видел мгновенно провалившегося в болото бульдозериста на ДЭТ-250 и выкарабкивавшегося из лап смерти, всего в болотной тине и водорослях? Кто видел, как в сорокаградусный мороз сгорает за 25 минут шестнадцати-квартирный дом, да еще и с людьми?! Жена, приехавшая в июле ко мне в отпуск, плача, на коленях умоляла меня уехать из этого ада. Лето было жаркое, до 38 градусов в тени. Комаров, слепней и мошки столько, что не передать. В Нефтеюганск летали только гидросамолеты, в салоне на полу люди корчились от болтанки. Их рвало. Сами они даже выйти не могли из самолета. Их выводили под руки. А каково спать, когда в помещении гудят комары? Ведь даже марлевые повязки не спасали. Прежде чем ложиться спать, разжигали на противне костер из солярки и зеленой травы, чтобы дымом выгнать комаров. Промучившись ночь, не выспавшись, днем тоже видишь мало радости. Десятки проблем, которые надо решать. Знаешь, что кроме тебя и твоих подчиненных никто их не решит».
Филимонов выдержал, выстоял и решил все поставленные перед ним задачи. Стал Героем Социалистического Труда. В постперестроечные годы многие либеральные демократы, не зная, как еще куснуть советских нефтяников, хихикали и ёрничали, говоря, что в муравленковское время в Тюмени создавались какие-то псевдонаучные «отделы по борьбе с комарами» — вот, дескать, куда уходили государственные деньги. Отделов таких не было, но перед НИИ была поставлена задача найти эффективное средство против мошки и гнуса. А как вы хотели? Вот бы любителей поболтать на эту тему да в те болота, чтобы они на своей лощеной шкуре испытали все тяготы трудов первых нефтяников.
В 1966 году министр нефтяной промышленности Шашин проводил совещание в Сургуте. На полном серьезе обсуждались предложения ученых и практиков строить на месторождениях морские эстакады по типу бакинских. Рыть канавы, буровые устанавливать на баржах и таскать их по рядам скважин по схеме. Было предложение и сезонного бурения, то есть зимой бурить на Севере, а на лето уходить на Большую землю, хотя бы в Оренбургскую область, где тогда были открыты газовые месторождения. Муравленко, сидевший рядом с министром, предложил выслушать Филимонова, с которым уже «обкатал» одну идею. Тот поставил под сомнение предложение о морских эстакадах: где взять столько металла? Завоз, монтаж — всё это дополнительные затраты. Он предложил другой вариант, самый простой — отсыпка. Сказал, что уже пробурили куст из четырех скважин путем отсыпки местным грунтом. (Даже не песком, как это делается сейчас, а именно используя местный грунт.) А где болота — кладем лежневку. Филимонов перенес опыт времен Отечественной войны под Ленинградом, там тоже укладывали лежневки и немного отсыпали. Об этом он знал из истории военного искусства, не зря был курсантом военного училища, корабельным штурманом.