Муравленко и Филимонов понимали друг друга с полуслова. По предложению Виктора Ивановича стали применять железнодорожные тележки на рельсах, что позволяло за считание минуты передвинуть установку на следующий ствол. В начале семидесятых годов был применен чудодейственный дискретный способ передвижения бурстанка с помощью надувных прорезиненных мешков с использованием своего же компрессора КСЭ-5М с рабочим давлением шесть атмосфер. Этот способ позволял в незатопляемых зонах экономить на металле (рельсы, железнодорожные тележки), значительно сокращать время монтажа. Муравленко дал «зеленый свет» дискретному способу, поскольку сам был буровиком от Бога. Еще в 1966 году он специальным приказом запретил монтаж буровых с одним буровым насосом. И это было грамотное решение не чиновника, а профессионала-нефтяника.
Бывали между Муравленко и Филимоновым и разногласия. Одно из них касалось такого вопроса, как «движение за «маяками»». Когда создавались все условия для одной-двух бригад в коллективе, они вырывались вперед, а остальные как бы двигались за ними, подтягивались. Метод этот был широко распространен в шестидесятые и семидесятые годы. Филимонов доказывал, что с помощью одной бригады можно насадить в коллективе ненависть и зависть. Для одних стоит готовая буровая, а другие ждут. Филимонов в категоричной форме требовал для всех равных условий, чтобы побеждал тот, кто работает грамотно, безаварийно, дисциплинированно. Но решающее слово осталось тогда за Виктором Ивановичем. И только в мае 1977 года, за 38 дней до смерти, Муравленко сказал Филимонову, что тот был прав, доказывая необходимость минимального разрыва между передовой бригадой и отстающей, что своей настойчивостью тогда вызвал большое уважение с его стороны. И это тоже редкое личностное качество. Сильный человек умеет признавать свои ошибки, слабый — цепляется за них до конца.
Почти анекдотический эпизод связан с приездом в Тюмень Косыгина: тогда Филимонов «выменял» у премьер-министра СССР импортную мебель для нефтяников в обмен на… миллион тонн нефти. Началось с того, что Филимонов узнал о визите высокого гостя 1 января 1968 года — от своего друга, начальника аэропорта, а тот услышал об этом по «Голосу Америки». Никто еще в Тюмени ничего не знал, даже Муравленко, а американцы уже всё пронюхали. Видно, у них уже тогда в Кремле завелись хорошие «кроты», типа будущего «архитектора» перестройки «академика» Яковлева. Ну да черт с ними! Филимонов звонит Виктору Ивановичу: не ожидаются ли высокие гости? «Нет, спи спокойно». Но на третий день информация до Тюмени дошла. Стали готовиться. Приезжает Косыгин, его везут на Сингапайский остров, в бригаду к Сергееву. При этом премьер-министр как-то косо посматривал на Филимонова, видно, принял его за одного из охранников из команды Лобанова, тогдашнего председателя КГБ Тюменской области. Но когда Муравленко представил Косыгину Филимонова как директора конторы бурения, взгляд второго человека в государстве потеплел.
Впереди — овраг. Филимонов берет Косыгина под ручку, чтобы тот ненароком не подскользнулся (в ботинках все-таки, а не в унтах), и думает: «Ну где же фотографы? Единственный раз в жизни под руку с премьер-министром!» А вслух говорит: «Нам бы побольше вот таких бульдозеров ДЭТ-250, они очень хорошо зарекомендовали себя в наших болотах». Косыгин отвечает, что их производится всего 50 штук в год, но обещает помочь. Потом Филимонов просит помочь с мебелью, желательно импортной. Косыгин говорит: «Дайте миллион тонн нефти, мы ее продадим и купим вам мебель». Так и «сторговались».
Конечно, разговор был шутливый — методы планирования были совсем иные, но порою приходилось выбивать необходимое оборудование и даже обычные вещи и таким образом. Но ведь ни Муравленко, ни Филимонов, ни Аржанов, ни Крол, ни Фаин не требовали это для себя, а исключительно для производства, для нужд людей, для улучшения условий их быта. И это поразительная особенность того времени, в отличие от нынешнего.
Заместителем Виктора Ивановича по капитальному строительству был фронтовик, победитель над фашистской Германией и Японией, украинец Александр Степанович Пара-сюк. Приехал в Тюмень, да так тут и остался. Это как волшебный магнит, который притягивает к себе самых талантливых людей и больше не отпускает. А ведь строительство здесь, в крае, предполагалось огромное. Но ситуация складывалась не простая. Возьмем, к примеру, Сургут. Нефть дала возможность получить ему в 1965 году городской статус. Но не было еще ни генерального плана застройки, ни централизованного бытового обслуживания. Поселки геологов, нефтяников, строителей существовали по принципу ««каждый сам по себе», как удельные княжества. Каждое ведомство строило свою котельную, свой водопровод, свою электростанцию, свою баню и пекарню.