Выбрать главу

Все в главке быстро уяснили истинные масштабы дела, которым теперь предстояло заниматься, — «тихий омут» заканчивался. Муравленко сократил должность заместителя по экономике и подчинил экономические службы только себе. Через месяц на столе у него уже стоял телефон ВЧ. Он начал напрямую общаться с высшими руководителями страны, с Косыгиным, с Байбаковым. Создав диспетчерскую службу, он организовал ее работу таким образом, что днем ее сотрудники работали в своем кабинете, а вечером и ночью — в приемной. Баринова, начальника конторы связи, строго предупредил: «Если спрашивает диспетчер — это спрашиваю я. Связь в первую очередь, информация только достоверная». Это было неукоснительным правилом. Диспетчерская служба знала всё: метры проходки по мастерам, показатели добычи, положение дел на объектах строительства, где находятся в данный момент руководители подразделений и их замы. Врать, обманывать нельзя было даже по мелочам. (Да мелочей и не могло быть в таком деле!) Как-то раз у одного из руководителей отдела главка разбилась машина. Он отлучился на часок в ремонтную мастерскую, а в отделе сказал, что идет в обком. И вдруг он срочно понадобился Муравленко. Стали искать в обкоме — нет, нигде не могут найти. Скандал вышел невероятный. Этот руководитель потом сам пришел к Виктору Ивановичу и покаялся, рассказал, где был. Муравленко в наказание снял с него персональную надбавку к зарплате.

Работа диспетчеров была очень тяжелой, нервной, за ночь они собирали сводки со всего Севера, а к утру оставались буквально «без голоса». Однако сводки, как бутерброд к завтраку, были всегда готовы, и у всех начальников управлений рабочий день начинался именно со сводок. Можно сказать, что диспетчерская служба формировала дисциплину в главке.

Сама Запорожец прошла месячную стажировку в секретариате одного из заместителей председателя Совета Министров СССР. Это стало для нее хорошей школой, там ее научили мудрому правилу аппаратного работника: «Ничего не бери, ничего не давай и никого не продавай». Последнее было важно в любом общем деле, ведь жизнь сурова и беспощадна ко всяким проявлениям малодушия, к обману, к самоутверждению за чужой счет. Сам Виктор Иванович никогда никого не предавал и не продавал, но мог быть жестким, требовал быстрого и четкого выполнения своих распоряжений, а если этого не происходило, то тогда бывал и беспощаден — головы летели независимо от положения их владельцев. Двигали им не эмоции, а в первую очередь разум. Он мог сдержать свое раздражение или изменить решение, когда понимал, что не прав. Но если был прав — назад ходу не было. Собственное мнение не всегда было определяющим. Если в каком-то вопросе чувствовал себя не твердо — созывал совет, выслушивал компетентные доводы.

Когда в главке шло совещание по вопросу строительства «белых городов» в Тюменской области, он произнес «золотые слова»: «Каждый проект делать, рассматривать и принимать индивидуально! Второй Западной Сибири на планете нет!» Это раскрывает всю степень его ответственности за будущее края, стремление избежать ошибок, строить не на годы, а на века.

Документооборот в главке увеличивался, как девятый вал, и всё это лежало на плечах хрупкой женщины с такой грозной мужской фамилией — Запорожец. Рассмотреть каждую бумажку Муравленко не смог бы чисто физически, многое, что приходило с почтой, ему вообще не докладывалось: Галина Павловна оберегала его от пустой траты времени. И это было естественно — мелкие вопросы решали сами. Но Виктор Иванович в обязательном порядке рассматривал документы, которые касались финансовых вопросов, внешних связей, личные обращения к нему и, разумеется, официальные письма, приказы, запросы. Запорожец докладывала ему, хотя бы коротко, по каждому из документов, сообщала, если нужно, мнения соответствующих специалистов и работников аппарата. И все знали главное правило Муравленко: вопросы Севера решать в течение часа, в крайнем случае — в течение суток. Сам он работал с бумагами допоздна, уходя из главка чуть ли не последним.

Однажды произошел такой случай: Виктор Иванович приехал из командировки, а документов на его рабочем столе накопилось особенно много. Сидел он над ними, ломал голову, а потом… Потом, когда утром Галина Павловна пришла на работу, то увидела, что все бумаги и документы лежат… в урне. Не выдержал, не стерпел, вот и сгреб их со стола одним решительным жестом. Это, конечно, был единичный случай, Муравленко, разумеется, понимал, что ни от бумаг, ни от проблем уйти невозможно, всё равно достанут. А на минутную слабость имеет право каждый человек.