Тот отрядил на место происшествия двух казаков, снабдив их рыболовной сетью. Пять раз казаки закидывали в реку сеть, сами неоднократно ныряли в ледяную воду. И наконец-таки злополучный документ выловили! В Сургуте грамоту бережно высушили, заботливо запечатали местной печатью и отправили вместе с ротмистром дальше, по назначению — в Ачинский острог. Ну а в качестве компенсации за хлопоты и за «прокат» сети воевода конфисковал в свою пользу всю рыбу, попутно выловленную во время этой поисковой операции.
— Молодец, — похвалил Леша.
— Воинские гарнизоны в новых городках были небольшие, — продолжал дядя Коля, — но зато они умели драться! В Кумарском остроге, например, 550 человек выдержало трехнедельную осаду десятитысячной маньчжурско-китайской армии. Простые казаки за свои подвиги сами росли в чинах, становились атаманами и воеводами. Иван Астраханец, один из тех, кто ставил Сургут, в дальнейшем был уже видным тобольским боярином. Иван Галкин основал Якутск, бывший Ленский острожек. Бекетов и Перфильев стали знатными атаманами.
— А как они там вообще жили-то? — спросил Леша, которого исторический экскурс Николая Александровича весьма заинтересовал. — В этих острогах? Без телевизора-то. Что делали?
Ответ не заставил себя ждать. Видно, Чишинов хорошо знал данную тему, основательно изучил, прежде чем начал писать книгу о Муравленко. И правильно: ведь судьбу человека не оторвать от той земли, на которой свершился его звездный час. Он может родиться в ином месте — там его корни, но крона — здесь.
— Служилые люди состояли из стрельцов, казаков, посадских или просто «гулящих» бродяг, были и ссыльные и из местных племен, обрусевшие. Их снабжали оружием и боеприпасами, выдавали годовое жалованье, правда, деньгами редко, чаще — хлебом и солью. Задержки с зарплатой, как видишь, дело далеко не новое, не ельцинское изобретение. Жители городков получали в год пять рублей и 25 копеек. Если тебе интересно, то скажу для сравнения: на эту сумму можно было построить дом и завести хозяйство. В типичном для того времени таком поселении, как Сургут, был воеводский двор, пороховой склад, тюрьма, казенные амбары, наблюдательные угловые башни, съезжая изба-гостиница, деревянные домишки. Какие развлечения? Кабак, карты и зернь, то есть игра в кости. Пища обычная, что удавалось добыть в тайге, да с собственного огорода. Торговали пушниной, лосиной кожей и рыбой. Жили тут и церковные раскольники в Пустозерске, к примеру, знаменитый поп Аввакум, старообрядец. Его потом там и сожгли, в яме. А земледелие в этих болотистых краях широкого применения не получило. Вот добыча соли стала изрядным промыслом. Известные купцы Строгановы, между прочим, именно на солеварении и поднялись, стали одними из богатейших в России.
— Была бы «машина времени», я бы туда смотал с парой мешков соли! — мечтательно произнес Алексей.
— А на всем протяжении Сибири, от Урала, который называли просто «Камнем», до Дальнего Востока, были заведены станции для перемены лошадей, чтобы шло бесперебойное движение людей и грузов. Их называли «ямы для гоньбы», отсюда пошло и слово — «ямщик». Первые ямщики появились в Соли Вычегодской, Чердыни и Соли Камской. А ты, Леша, со своими мешками, не зная родной истории и сибирских обычаев, быстренько бы очутился в другой яме, рядом с Аввакумом, как явившийся неведомо откуда демон… Что касается коренного населения, то оно вело, как правило, кочевой образ жизни. Всю одежду и обувь делали себе сами, из оленьих шкур, с помощью подручных средств. На рубашки шло полотно из крапивы, а хлеб им заменял корень «сусак», который они ели и летом, и зимой. Надо заметить, что, кроме определенных благ цивилизации, казаки принесли им и такое бедствие, как спиртное и табак, да еще азартные игры. Хотя царские указы и запрещали возить аборигенам вино. Случались и мятежи, восстания. Это когда уж слишком начинали притеснять данью. Государственный чиновник ведь редко по своей натуре не бывает вором, мздоимцем. Всё норовит к себе в карман отщипнуть. Иногда от жадности уже ничего вокруг не видит — ни голода среди населения, ни всей мерзости запустения. Зато себе одни хоромы за другими выстраивает. Вот народному терпению и приходит конец.