Они возвращались в Поныри, когда на дороге их окликнул чей-то голос. Это был низкорослый мужик, в мешковатом пиджаке и с залысинами на голове.
— Куда топаем, пацанва? — спросил он, смачно сплевывая себе под ноги.
— Туда, — ответил Славка, показывая в сторону Понырей.
— А на поле чего делали?
— Танки смотрели.
— Вы местные? — продолжал допытываться мужик.
— Приезжие, — это уже Ванька.
— Что-то кепка тебе великовата, — заметил мужик и одним движением сорвал головной убор с мальчишки и водрузил его себе на лысину. — А мне в самый раз.
— Дядь, отдай, это отцовская, — попросил Ванька.
— А где твой батя?
— На фронте погиб.
— Тем более этот кепарь ему больше не понадобится, — усмехнулся мужик.
— А вы почему не на фронте? — поинтересовался Славка.
— Пускай дураки воюют, а мы лучше дома посидим и баб потискаем, — и незнакомец снова сплюнул себе под ноги и засмеялся.
После этого он повернулся и направился в сторону Понырей. А мальчишки остались стоять на дороге. Но стояли они недолго. Первым опомнился Ванька и побежал вслед за мужиком. Догнав его, снова стал просить:
— Дядь, верни кепку — в память от бати осталась.
— Пошел вон, заморыш, — мужик замахнулся на Ваньку, но тот успел отскочить в сторону. — Еще раз будешь канючить, я тебе кишки пущу, — и мужик показал мальчишке финку.
Этот нож все и решил. Ванька сунул руку под рубаху и извлек на свет «вальтер». Лицо мужика при виде пистолета вытянулось так, что даже рот приоткрылся. Больше он ничего сделать не успел — в следующую секунду грянул выстрел. Мужик выронил нож и обеими руками схватился за живот.
— Ты чего наделал, падла? — захрипел он и, постояв еще несколько секунд, рухнул на землю лицом в придорожную пыль.
А Ванька снова засунул пистолет под рубаху, подошел к мужику и подобрал с земли отцовскую кепку. Отряхнув ее от пыли, он водрузил ее себе на голову и махнул рукой Славке — дескать, пошли. И первым зашагал в сторону Понырей.
Славка потом его спросил: ты зачем мужика убил — он бы от страха сам кепку отдал. На что Ванька ответил коротко, по-взрослому: такие просто так не отдают.
Вспоминая эти далекие события, Тихонов глядел на экран, по которому уже шли титры, возвещавшие об окончании фильма, и вдруг почувствовал, как по его щекам катятся слезы. Он ведь с тех пор больше не видел Ваньку. Даже фамилию и адрес тогда у него не спросил. Они простились в Туле, когда поезд, на котором они ехали, остановился на пять минут на станции. Мальчишки крепко обнялись, уткнувшись теплыми щеками друг в друга и стояли так несколько минут. А когда поезд тронулся, Ванька оттолкнул приятеля от себя и, когда тот вскочил на подножку вагона, взмахнул на прощание отцовской кепкой. Он махал ею до тех пор, пока поезд не скрылся из вида.
Тренер ЦСКА Константин Борисович Локтев вызвал к себе в кабинет своего помощника Юрия Моисеева и когда тот пришел, поинтересовался, чем заняты игроки команды.
— Кто чем, — коротко ответил Моисеев. — После вчерашнего фиаско настроение у ребят сами понимаете какое.
Речь шла о финальном матче турнира Дружественных армий, где ЦСКА уступил чехословацкой «Дукле» со счетом 4:5.
— Все на месте, или кто-то отсутствует? — продолжал допытываться Локтев. Он знал, что периодически ряд игроков тайком ездят в ближайший от Архангельского ресторан «Русская изба», чтобы скрасить свое монотонное пребывание на базе. А после вчерашнего проигрыша такие отлучки могли принять массовый характер.
— А кто конкретно нужен? — уклончиво ответил Моисеев.
По губам Локтева пробежало подобие улыбки, после чего он произнес имя того, кто ему понадобился:
— Борька Александров на месте?
— У себя. В нарды играет с Лопатой (так игроки команды называли Виктора Жлуктова за его своеобразное владение клюшкой).
— Позови его ко мне, — попросил Локтев.
Спустя пять минут на том же месте, где недавно стоял Моисеев, перед Локтевым возвышался Александров. Впрочем, возвышался это громко сказано — роста хоккеист был небольшого, из-за чего, собственно, и были все его проблемы с дисциплиной — мужики маленького роста почти всегда обладают дерзким и своенравным характером.