Она оказалась худощавой дамой бальзаковского возраста с белыми волосами и весьма привлекательными чертами лица. Они прищурила немного близорукие глаза, когда Рённес представился и спросил, где бы они могли поговорить без помех, но не выказала никаких признаков волнения. Она просто посмотрела на часы и предложила:
— Перерыв еще не начался. Мы можем пойти в столовую.
— Пожалуй.
Она показывала дорогу, он притворил за ними дверь.
— Может, хотите кофе?
Она ничего не знает, решил Рённес.
— С удовольствием, если это не очень сложно.
Несколько минут они просидели друг напротив друга за маленьким столиком. Инспектор был в нерешительности. Хоть Мартенс и был разведен, Рённеса не радовала необходимость сообщить его бывшей жене, что супруг ее не то покончил с собой, не то сбежал с немалой суммой денег. Но она заговорила сама:
— Вы сказали, что вы из уголовной полиции. Надеюсь, я не совершила чего-нибудь ужасного?
Он натянуто улыбнулся:
— Нет. Мне просто необходимо задать вам несколько вопросов. Речь идет о вашем бывшем муже.
— О Мортене?
— Да.
— Он что… — она снова зажмурилась.
— Если честно — мы не знаем. Коротко говоря, дело обстоит так: полиция обратилась в ту типографию, где работал Мортен, за профессиональным советом относительно дела, которое, возможно, на поверку окажется финансовой аферой. Директор типографии перепоручил нас Мартенсу, который считается у них специалистом экстракласса. Вчера вечером я попросил его заглянуть ко мне по пути домой, мне была необходима его консультация. Но Мартенс не явился.
— Не явился? — Кари Ларсен была не на шутку удивлена.
— Нет. Мы пытались связаться с ним сегодня, но его не оказалось ни дома, ни в типографии.
— Вы сказали, что он помогал вам. Может быть, его перехватили организаторы этой денежной аферы?
— Об этом я не подумал, — честно признался Рённес, хотя он не верил, что дело может обернуться таким образом. — Но давайте лучше я доскажу все до конца, чтоб вам было понятнее. Пару часов назад мы осмотрели его квартиру, чтоб убедиться, что с ним все в порядке. Но нашли только письмо… Сейчас я вам дам его прочитать. Одновременно пришло сообщение из дорожной полиции, что его машина найдена пустой на набережной в Браттере.
Теперь она побледнела. Сунула руку в сумку, выудила сигарету и закурила.
— Вот письмо… Что… вы об этом думаете?
Он изучал ее лицо, пока она читала. Сначала оно оставалось бесстрастным. Потом выражение сделалось скептическим, как будто с ней сыграли дурную шутку. К концу оно сменилось смесью раздражения и негодования. Губы слегка подрагивали.
— Значит мне предстоит быть во всем виноватой… Не верьте этим соплям!
— Пока что мне трудно с уверенностью сказать, что здесь правда, а что — нет. Дело в том…
— Да вы что, не понимаете, — это писал сумасшедший!. — Ее лицо из бесцветного стало почти алым.
— Постарайтесь сохранить выдержку, фру Ларсен. Прежде всего, это действительно почерк Мортена Мартенса?
— Да, определенно.
— Во-вторых. На ваш взгляд, он может совершить то, чем угрожает в письме — утопиться?
— Нет. Мортен не умеет плавать.
— Но…
— Этот свинтус никогда не совершит такого рокового шага, не имея стопроцентной гарантии на неминуемое спасение. В жизни не встречала никого, кто цеплялся бы за жизнь отчаяннее Мортена Мартенса.
Последнее было заявлено так безапелляционно и цинично, что Рённеса едва не передернуло. Очевидно, эта пара не очень хорошо уживалась вместе.
— Почти все, с кем я разговаривал, считают, что в последнее время Мартенс был в подавленном состоянии. Полагают, что это могло быть вызвано семейными проблемами…
— Господи, неужели вы думаете, что мне развод легко дался? Но дистанция огромного размера от плохого настроения до… — Она оборвала себя на полуслове, осознав несуразность выяснения в сложившихся обстоятельствах, кто как пережил развод. Она смотрела на огонек сигареты и молчала.
— Расскажите мне, пожалуйста, о нем.
— Нечего особенно рассказывать, — ответила она. — Типичный глава семьи, упрямый и полный пережитков. Конечно, я не сумела понять этого сразу, когда выходила за него… Дурочка была, он купил меня своей милой обходительностью.
На долю секунды прищуренные глаза согрелись теплом, и старший инспектор сглотнул. Он ненавидел такие беседы, потому что лучше кого бы то ни было осознавал свою несостоятельность как психолога. Но служба есть служба, и он обязан узнать как можно больше о личности этого Мартенса.