Булочка:
– Осторожно!
Из проёма в стене, куда по ленте транспортёра уползают сдаваемые в багаж сумки и чемоданы, выглянула кошка.
– Осторожно, Маня! – повторила Булочка кошке, махнув на неё чьим-то билетом.
Прижав уши и сощурившись, Маня втянула голову, увернулась от проезжавшего мимо чемодана. Дождалась, пока лента транспортёра остановится, прыгнула в зал: беззвучной струной дёрнулась в воздухе, поднялась у людских ног шерстяным пеньком.
– Чего тебе? Позавтракала?
Маня зевнула во все свои зубки-гвоздики и медленно двинулась прочь.
Похожа на Рульку.
Нет, он не любит кошек. Только что понял – почему. Аристократки хвостатые, сытость свою они воспринимают как должное. Если вдуматься, кошка для людей – лекарство от их собственной мечты жить сытно, но беззаботно. У самого не получается – заведи кошку и любуйся: вот она, идеальная жизнь на твоей жилплощади.
После досмотра в зоне ожидания купил банку пива за сто девяносто девять рублей. Сдачу? Издеваетесь?!
Сволочной аэропортовский бизнес! Как чёрный рынок в прифронтовой зоне.
Остро хотелось курить.
В закреплённом высоко на прямоугольной колонне телевизоре обильно пестрели обнажёнкой музыкальные клипы.
Господи, пусть всё пройдёт хорошо! Пусть тот черноусый коренастый пилот, который смотрел так хмуро, проходя через зал, – пусть он ничего не напутает, не забудет. И остальные… И детали – да, и все детали в самолёте пусть окажутся без брака. И механики пусть прикрутили их как положено.
Я всё забываю сказать, Господи. Что-то важное, важное. Ах, да! Не сейчас, ладно? Не сейчас. Не готов я. Ты же видишь: не готов. Беспорядок. Жуткий кавардак. Признаю, запустил. Нужно бы по-другому всё. Порядок навести. Порядок… Да, порядка мало. Рассеянным стал. Рульку к ветеринару забываю… обои подклеить… и на работе… Тьфу ты! Извини, само в голову лезет. Устал. Сосредоточиться… Другое. Конечно, другое. Нужно совсем-совсем другое. Вырваться. Выпутаться. Я понимаю – нужно. Вместо ерунды. Вместо этой вязкой ерунды. Но как-то некогда, Господи. Некогда. Я же знал. Знал, как надо. А потом… забыл… То есть… не забыл, согласен – просто… отложил… Отложил – это же не… смертельно, а? Это же не смертельно? Поправимо… Я всё исправлю. Я смогу. Позволь мне, а? Я… я любить умею. Умел. Вспомню. Я Любу очень любил. Люблю, наверное. Просто… навалилось всё… придушило. Мне бы собраться. Мне бы ещё один шанс. Верну. Я всё верну, Господи! Дай мне ещё времени! Отсрочку. Ну сколько не жалко. Только не в этот раз. Не в этот раз, ладно? Я всё устрою. Конечно устрою. Всё… устрою как надо. Что же я? Что-то ещё хотел… ах, да! И погода пусть без ураганов, и диспетчеры пусть…
– Боитесь?
– Что?
– Летать боитесь?
– Почему?
– Так видно же. Вы извините, если я…
– При взлёте уши заложило. Никак не отойду.
– Взлёт был ужасный! Когда-то, помните, конфеты выдавали, “Взлётные”, с самолётиком на фантике… помните? Или… Вы тогда совсем ещё ребёнком были, наверное?
– Помню.
– Частенько приходится летать. Работа. Не люблю, но что делать…
– Да. Мне тоже. Часто.
– Да уж, грехи наши тяжкие… Вы ведь русский?
– Что? А, ну да. Почему вы спросили?
– Просто так. Спросил.
– А сейчас не выдают?
– Что?
– Конфеты.
– Нет, не выдают. Перестали. Меня как-то в обувном конфеткой уго стили. Сапог на обёртке. Представляете – сапог! Что, спрашиваю, со вкусом гуталина? В обувных, значит, конфеты свои завелись – а в самолётах исчезли.
– Даа…
– Вы как будто молились?
– А? Н-нет, я… так… задумался…
– Извините.
– Задумался… А что, я… вслух?
– Надеюсь, не обидел? Не хотел. Извините, немного бестактно с моей стороны…
– Ничего… ничего… Ранний рейс… Не выспался, весь разбитый. Напоминаю себе пенсионера в собесе… немощен, зависим… То есть… хех… Да, и вы уж извините.
– Ерунда. Я ещё работаю… гвардия не сдаётся! В командировку?
– Что?
– Вы, говорю, в командировку?
– Нет, не в этот раз… по семейным обстоятельствам… к брату.
– Братья – это хорошо. У меня тоже брат, на пять лет старше. И три сестры. Двоюродные. Как соберёмся – ооо, кагал-то будь здоров! Хорошо, да… Большие семьи – хорошо. А я в командировку. Филиалы закрываем, вот ещё один… Документы везу. Да что об этом! Всё же, если позволите, я вам скажу.
– Скажите.
– Вы вот как-то так напряглись, когда я спросил, русский ли вы…
– Просто не расслышал…
– Напряглись. Но я вам так скажу. Ваньки мы все, кухаркины дети. Решили когда-то: если от русского открестимся, так цивилизованными прослывём. Ну-ну… Так нас и ждали… Последнее растранжирим, что от пращуров, с господского плеча надарено – и в батраки. К тем, кто поумнее был, понахрапистей. У кого, если хотите, инстинкты здоровее наших. Так-то.