Было подсчитано, что в 1851–1871 годах количество рабочих мест для женщин возросло на 33 процента, за те же два десятилетия мужская занятость увеличилась на 67 процентов.[803] Однако это было только начало.
Магазины все более нуждались в персонале, а представители среднего класса находили все больше способов тратить деньги. Сначала продавцы, как правило, проживали в комнатах над магазином, но по мере того, как развивалась торговля и повышалась репутация модных лавок, продавцы стали жить в расположенных поблизости общежитиях, куда легко можно было дойти пешком. Однажды воскресным вечером Манби познакомился в Гайд-парке с продавщицей из магазина тканей. Там работали восемь продавцов: четверо мужчин и четыре женщины. За исключением одного мужчины все жили там же. В их распоряжении была комната в полуподвальном этаже рядом с кухней и небольшая гостиная в верхней части дома. «Порой, только спустишься пообедать, тут же звякает входной колокольчик, и приходится отправляться к покупателю, не успев отведать ни кусочка». Рабочий день продолжался с 8 утра до 9 вечера. «Я стояла за кассой; у нас была еще одна, и там работал мужчина… По воскресеньям мы обедали вместе с хозяином; мы шли в церковь и в обеденное время должны были находиться дома, если только заранее не отпросились, но воскресные вечера с 6.30 до 11 были в нашем распоряжении». Ей платили 20 фунтов в год, с перспективой увеличения жалованья в следующем году, а потому ее замечание нисколько не удивляет: «Это очень хорошее место… В рабочее время мы должны быть хорошо одетыми, но хозяин не хочет, чтобы мы выглядели слишком уж нарядными». В течение двух-трех лет она числилась ученицей, так что в общей сложности проработала в магазине шесть лет.[804]
Патриархальный стиль управления персоналом, по-видимому, был весьма распространен. Все 19 служащих у Роберта Сейла в Кембридже жили здесь же. До открытия магазина надо было подмести пол и стереть пыль с прилавков и витрин. «Каждый служащий обязан был платить не менее одной гинеи в год на церковные нужды и посещать воскресную школу. Раз в неделю мужчинам предоставляли свободный вечер для свиданий, либо два, если они регулярно посещали молитвенные собрания». Копия договора об ученичестве 1885 года являет собой любопытную смесь средневековых форм: «…упомянутый ученик… обязуется не посещать таверны и игорные дома» — и современных: «упомянутый ученик обязуется… (1) полностью воздерживаться от алкогольных напитков, (2) регулярно посещать утренние и вечерние службы в приходской церкви, (3) ежевечерне присутствовать на семейных молитвах и (4) до 10 вечера обязательно быть дома, если не получено специальное разрешение от фирмы».[805]
Открытые вакансии для женщин в Лондоне имелись в сфере индивидуального пошива дамской одежды, где условия труда коренным образом отличались от массового швейного производства, но эксплуатация была столь же беспощадной. В салонах, изготавливавших изысканные наряды викторианской моды, неустанно трудились все летние месяцы лондонского сезона. Даже когда еще не было швейных машин, клиентка рассчитывала получить новое бальное платье на следующий день после того, как она сделала заказ. А это вынуждало портних работать сутками.[806]
Мейхью дал красочное описание «закулисной» жизни модного салона на Риджент-стрит после визита туда одной из клиенток, которая выбрала фасон нового платья и ткань для него, после чего отбыла в своем экипаже. Иерархия в салоне строилась так: главными лицами здесь были те, кто работал в демонстрационном зале — пять-шесть женщин; далее шли «высококлассные» портнихи в том же количестве, трудившиеся в швейных мастерских, их заработная плата составляла от 40 до 100 фунтов в год, и наконец девушки, проходившие обучение, которым ничего не платили. Одна из таких мастериц «высшего разряда» отправляется в дом клиентки, чтобы снять мерки. Другая, той же квалификации, делает в мастерской выкройку и выкладывает ткань на стол, за которым сидят «молодые леди» — ученицы. Одна из них отваживается спросить, кому предназначается будущее платье. «Это для леди N.. и она хочет получить его завтра утром… К утру оно должно быть готово, а потому нам снова придется работать всю ночь». Они приступают к работе над лифом и рукавами, а юбку, не требующую подгонки по фигуре, вручают «оборванному нечесаному мальчугану», чтобы он отнес ее своей матери, которая шьет на дому в районе трущоб близ Карнаби-стрит, и предупредил ее, что заказ должен быть готов к 9 часам утра следующего дня. Ему удается доставить тяжелый сверток по назначению в целости и сохранности, не уронив его и не став жертвой ограбления. Мать мальчика и еще шесть женщин, «грязные, плохо одетые, с худыми изможденными лицами», шьют, сидя за дощатым столом на чердаке. Мальчик сообщает матери, что «юбка должна быть готова к девяти утра». Мать в легкой панике, потому что у нее заказы еще на шесть юбок, которые надо доставить в Сити к восьми, но не выполнить заказа в срок нельзя, иначе она перестанет получать работу от этого салона.
803
J.A. and O. Banks,
805
Копии документов Роберта Сейла (теперь принадлежит компании «John Lewis Partnership»); договоры об ученичестве были мне любезно предоставлены сотрудниками ее архива.