Только вот что ему делать с этим знанием, он не знал.
Полковник откинулся на спинку стула. Тот жалобно заскрипел под массивным полковником, который еще до призыва легко гнул подковы.
Ночи в Стамбуле темные, очень темные. Как говорится, хоть глаз выколи. Ни колкие звезды, ни полумесяц не могли рассеять темноту. А фонарей в столице Левантийского султаната никогда не было. Лишь в редких окнах горели огоньки лучин. Там женщины работали над шитьем или выполняли работу по дому.
Словно тати в нощи крались двое кубанских казаков. Они выбрались из здания посольства черным ходом, который использовался наемными местными слугами. У одного на плече лежал пулемет Льюиса, больше похожий на полено. Второй сгибался под тяжестью ящика с патронами и запасными дисками к пулемету.
Пулемет этот втайне от посла полковник Мажурин купил со своего жалованья. Надо сказать, стоил пулемет весьма недешево. За него пришлось выложить полугодовое жалованье — и если бы не помощь остальных казачьих офицеров, вряд ли удалось реализовать задуманное. Ушлый басурман вместе с пулеметом, который казаки теперь за глаза ласково называли люськой, продал несколько сотен патронов. Обещал достать еще. Но посольство уже на следующий день окружили фанатики, и выбраться к нему стало никак невозможно.
Следом за первой парой казаков крались еще двое. Они несли свои винтовки и оружие своих товарищей. Солидный запас патронов к ним. Прикрывать посольство с фланга — дело трудное. После первых же очередей им придется самим вступить в бой.
Аккуратно переступая через тела спящих фанатиков, казаки шли к зданию, где им скоро придется держать оборону. В воздухе висел тяжелые дух местного курева. Курили здесь не только табак. Да и, как правило, совсем не табак. Но курили все. От мала до велика. От нищих на улицах, которые обрывали дурманную траву в общественных парках, до самых высокопоставленных чиновников левантийского дивана. Вот и теперь над толпами фанатиков постоянно клубились настоящие облака. Временами улицы вокруг посольства заволакивало словно настоящим туманом.
На плоской крыше дома, присмотренного еще третьего дня сотником Лызновым, никого не было. Четыре казаки расположились там с известным комфортом. Расстелили мягкий ковер. Ну и что, что он малость пахнет оружейной смазкой, в него был завернут пулемет. Главное, что лежать на ковре намного удобней, чем на глиняной крыше. Двое казаков тут же отправились на боковую — досыпать ночь. Те же, кому доверили пулемет и диски к нему, залегли дежурить. Как только закричат муэдзины, они сменятся. А там и позавтракать можно тем, что прихватили с собой из посольства.
Вот только рано утром казакам уже кусок в горло не лез. Потому что дым над толпой просыпающихся фанатиков стал сильно отдавать сладостью. Сладостью, напоминающей о разлагающихся на поле боя трупах. Сладостью, напоминающей о недавней войне с султанатом. Все четверо кубанцев участвовали в ней — и знали, что означает этот запах.
— Александр Сергеевич, вот как хотите, а сегодня они на нас полезут! — решительно заявил полковник Мажурин прямо от входа в кабинет посла. — Так что доставайте ваши револьверы.
— С чего вы взяли, что именно сегодня, Данила Кириллович? — поднял голову от бумаг посол.
— Вы откройте окна — и сразу поймете. Сладким потянуло. Значит, сегодня они полезут на нас.
— Сладким? — не понял Александр Сергеевич.
— Такую дурь они добавляют в курево перед дракой, — объяснил Мажурин. — Это каждый, кто прошел прошлую турецкую войну, знает. Всякий раз, как мы на Плевну шли, над ней эта сладкая вонь так и курилась!
В минуту смертельной опасности старый вояка отбросил всякие политесы. И разговаривал с действительным тайным советником так, словно они стояли на поле боя.
— Понятно, — встал из-за стола Александр Сергеевич. Вынул из ящика револьвер. Сунул его в карман пиджака. Рукоятка смит-вессона забавно торчала наружу. В левый карман отправились две пачки патронов. Тот раздулся. Теперь посол выглядел совсем уж нелепо. Зато был готов к бою. — Вот что, Мажурин, ведите сюда того казака. Как его звали, напомните-ка?.. — Он прищелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя-фамилию казака, о котором говорил.
— Пантелей Мелехов, — подсказал Мажурин. — Урядник первого взвода…
— Да, да, да, — перебил его посол. — Именно этого урядника Мелехова ведите. И поскорее. Если все так, как вы говорите, то времени в обрез.