Мажурин вернулся в кабинет посла через пять минут. В этот раз его сопровождал молодой казак с загорелым лицом, крючковатым носом и черными, как вороново крыло волосами.
— Ну, чисто турок, — поразился Александр Сергеевич. — Вы-то мне и нужны, Пантелей Мелехов. Данила Кириллович, оставьте нас на пять минут.
Удивленный полковник во второй раз за этот день вышел из посольского кабинета.
— Значит так, Мелехов, — обратился посол к молодому казаку, — слушай меня и не перебивай. Что бы тебе не хотелось сказать. Уговор, урядник? — И посол протянул казаку руку. Тот помялся несколько секунд, но пожал руку Александру Сергеевичу, вытерев предварительно ладонь о полу гимнастерки. Но уже через секунду пожалел об этом. — Ты переоденешься в местную одежду. В ней тебя никто от природного турка не отличит. Вот этот кожух возьмешь с собой. Он надевается прямо на тело. Под одеждой его видно не будет. Как только левантийцы ворвутся в здание, вы отсидитесь в какой-нибудь комнате. А когда тут все закончится, присоединитесь к грабежам. Да, именно так! — решительно заявил ему Александр Сергеевич. — Ты должен выжить, урядник! И отсидеться в городе пока тебя не найдут. А тебя найдут наши люди. Прибудет новое посольство. Они станут расследовать нашу гибель. И должны найти тебя. Передашь тем, кто тебя найдет, этот кожух с бумагами.
Александр Сергеевич порылся в столе. Извлек из него кошелек. Протянул его Мелехову.
— Здесь денег хватит на несколько месяцев. Кидаться ими ты не будешь, казаки люди прижимистые. Может быть, и полгода придется ждать. Но никто не должен увидеть этого кожуха. Ты понял меня, Мелехов?
— Понял, ваше высокопревосходительство, — буркнул казак.
Пакет жег ему правую руку. Кошель — левую.
— В ад спустись, казак, — напутствовал его Александр Сергеевич. — Убивай, предавай, клянись и преступай клятвы свои! Но сбереги пакет. А после уже хоть в монастырь уходи.
Ничего не ответил ему урядник Пантелей Мелехов. Переложив кожаный пакет в левую руку, он четко взял под козырек — и вышел из посольского кабинета.
У дверей его ждал полковник Мажурин. Но и ему ничего не стал говорить урядник. Остановил шагающего бессмысленно по коридору посольства слугу из местных. Он отказался уйти вместе с другими, когда начались первые беспорядки. Слуга подхватил Мелехова под руку и увел в комнату. Там помог переодеться, предварительно закрепив на теле казака кожаный пакет.
— Здесь сидеть будем, — буркнул слуге Мелехов. Они расселись на топчанах. Теперь им оставалось дождаться неизбежной развязки.
— Жарче разжигай! — кричал старший письмоводитель на своих подчиненных. — Жарче!
В отсутствие слуг чиновникам посольства приходилось самим управляться с уничтожением бумаг. Для этого растопили все имеющиеся в здании камины. Дров не жалели. Чего уж теперь экономить. Пламя ревело за каминными решетками. В него пачками швыряли секретные и не особенно документы. Он пожирало их пачку за пачкой. Вскоре уже и дрова не понадобились. Хватало жара горящей бумаги. Чиновники посольства работали, раздевшись до пояса. На приличия не смотрели. Коллежский регистратор и статский советник стояли рядом, обливаясь потом. Принимали по цепочке пачки с документами. И отправляли их в ревущее голодным зверем пламя каминов.
Казаки у окон вдыхали знакомый многим сладковатый запах боевой дури левантийцев. От нее уже у многих кружилась голова. Иных тошнило. Но никто даже не улыбался, когда пускай и самые молодые сгибались пополам, расставаясь с завтраком или вчерашним ужином. Только велели, когда те приходили в себя, поскорее убрать за собой. Ведра с водой стояли позади стрелков — на случай если в окна станут кидать что-нибудь горящее. Ну и мокрых тряпок было достаточно.
Майор Лоуренс скрывал лицо под платком. Даже не для того, чтобы никто не мог узнать его. Тут чужих не было. Все знали, кто сидит на белом коне. Знали и шерифа Али, оседлавшего жеребца вороной масти. Просто запах дури, туманом витающий над толпой фанатиков, дурманил голову. А майору она нужна была свежей.
— Скоро начнутся драки среди людей, — сказал ему шериф Али. — Дурман вскипятил их кровь. Пора направить их на врага.
— Так гоните их на убой! — махнул рукой Лоуренс.
В тот день его раздражало буквально все. И жара, установившаяся, несмотря на апрель. И сладковатый запах боевой дури левантийских фанатиков. И беснующаяся буквально у его ног толпа. И то, что придется пустить кровь русским.
В отличие от лорда Бредфорда Лоуренс ничего не имел против русских. И сам факт, что ему приходится направлять толпу оголтелых левантийских фанатиков на белых людей, Лоуренсу очень не нравился. Но разведка — его ремесло — дело предельно грязное. А штурмовать русское посольство силами харишей шерифа Али и ховейтатов Ауды абу Тайи было невозможно. Слишком уж белая нить связывала их с майором Лоуренсом, а значит, с Британией. Лоуренс совсем не хотел стать, пускай и формальным, поводом к войне между Русской империей и Европейской коалицией. Если, конечно, остальные страны коалиции не отвернутся от Британии.