Данович навел свой револьвер на врагов. Конечно, дальнобойности его смит-вессона не хватит, чтобы добить до левантийцев. Но так он уверенней чувствовал себя.
— Первый выстрел залпом, — скомандовал он, видя, что достаточное количество левантийцев высадились на крымский берег, — дальше бить по возможности.
— Эй, урус! — выкрикнул чернобородый турок в богато расшитой одежде и дорогой чалме на гладко выбритой голове. — Думаешь, мы совсем слепой! Не видим тебя! Конь твой не видим! Сдавайся, урус! Живой будешь! Выходи! Руки подними! Не выходи через пять минут — убьем всех, урус!
Он выразительно похлопал по прикладу новенькой британской винтовки, которую держал в руках.
— Залп! — вместо ответа скомандовал Володя Данович.
Пули выкосили левантийцев на берегу. Воды Черного моря окрасились их кровью. Пена стала розовой.
Левантийцы тут же ответили вразнобой. Пули защелкали по камням, за которыми укрывались драгуны.
Те стреляли уже не залпами. Каждый выбирал себе цель и поражал ее метким выстрелом. Стрелять драгуны пограничной стражи умели ничуть не хуже, чем держаться в седле.
Словно какая-то нечистая сила хранила предводителя башибузуков. Он находился на переднем краю. Рядом с ними падали товарищи. Но он не был ни разу даже не ранен.
Он кричал на своих людей. Хватал их за вороты курток и халатов. Пинками гнал вперед. Кричал что-то на языке, которого Володя Данович не понимал.
Все больше катеров причаливали к берегу. Все больше башибузуков выпрыгивали из них. Они собрались такой толпой, в которой уже не так страшен вражеский огонь.
Левантийцы бросились в атаку. Впереди бежали самые нищие башибузуки. Почти ни у кого из них не было огнестрельного оружия. Они размахивали кривыми саблями и длинными кинжалами. И пускай сами они были грязны, а одежда их порвана чуть не в лохмотья, но оружие у всех в идеальном порядке. Клинки сверкали на солнце.
Драгунам, тем более пограничной стражи, не полагалось штыков на винтовки. И потому рукопашная схватка грозила перейти в бойню. В пешем строю драгуны с саблями управлялись куда хуже, чем их противник.
Данович шесть раз выстрелил в набегающих левантийцев из своего смит-вессона. Успел перезарядить его. Но враг был слишком близко. И он переложил револьвер в левую руку. Правой же вытащил саблю. Левой рукой он стрелял скверно, однако в упор не промахнешься.
Нищий в драном бешмете бросился на Дановича. Он отвел его саблю в сторону — и выстрелил живот. Враг переломился. На грязном бешмете пятна крови было не разглядеть. Данович оттолкнул его ногой. Тот повалился. Но его место тут же занял следующий. Ударом сабли Володя перерубил длинное копье врага. Второй удар сокрушил ребра под короткой курткой. Араб кашлянул кровью — и повалился на нищего в драном бешмете.
Рядом, отчаянно матерясь, отмахивался тесаком Мазуров. Хоть и не по уставу вооружен, но на это закрывали глаза. Пехотный унтер привык к винтовке с примкнутым штыком. В крайнем случае, пускал в ход тесак. Обучать его сабельному бою было бесполезно. Да и с тесаком он обращался просто виртуозно. Бритоголовые башибузуки один за другим падали вокруг него.
Но смерть нашла и его. Смерть эта была в облике старика с длинной белой бородой. В расшитом серебром халате. С британским револьвером и длинным кинжалом в руках.
Два выстрела прошли мимо. Мазуров уклонился от них. Сделал стремительный выпад тесаком. Старик принял клинок на револьвер. Посыпались искры. Старик шагнул вперед, сокращая дистанцию до минимума. Мазуров перехватил его руку с ножом. Оба не удержались на ногах. Покатились по песку. Многочисленные мелкие камни больно впивались им в ребра.
Выстрелы британского револьвера потерялись в шуме боя. Старик выбрался из-под навалившегося на него Мазурова. По гимнастерке унтера растеклись пятна крови.
Белобородый старик бросился на Володю Дановича. Выстрелил в того дважды, но ни разу не попал. Юноша обернулся к новой опасности. Широким взмахом попытался оградить себя от вражеской атаки. Седобородый нырнул под клинок. Змеей метнулся к подпоручику. Тот отпрыгнул на полшага. Дважды выстрелил в старика. Пули пробили тому бороду. Ожгли шею. Не обращая внимания на боль и кровь, что хлынула из раны, старик налетел на Дановича. Взметнулся длинный кинжал. Пробил грудь юноши. Тот повалился на спину. Из рук его вывалились сабля и разряженный револьвер.
Предводитель башибузуков переступил через тело Володи Дановича. Только юноша и седоусый унтер сражались на берегу Черного моря. Остальные пограничники были мертвы.