– О Боже, какая ужасная мысль.
– Увы, в этом нет ничего необычного. Преступления ради короны совершались и раньше. Как бы я хотела быть подальше от нее. Я вижу большую опасность.
– Я прослежу, чтобы ребенок находился под охраной днем и ночью.
– Мыслями я буду с вами.
– Моя дорогая, милая Аделаида!
– Вы знаете, что я люблю ее как родную дочь. Герцогиня кивнула.
– Если вы что-нибудь обнаружите…
– Не волнуйтесь, это и моя забота. И об Уильяме, и о ребенке.
– Они не добьются своего.
– Нет, – твердо сказала Аделаида. – Мы их защитим, и никто не сможет сделать это лучше нас.
– Она возвращается.
Виктория вошла в комнату в платье с вышитыми вручную цветами.
– Тебе очень идет, – сказала герцогиня.
Виктория с улыбкой повернулась кругом, однако мысли ее были заняты не столько платьем, сколько тем, о чем они говорили, пока она выходила из комнаты. О чем-то страшном. Девочка видела это по их лицам. И она думала, что речь шла о ней.
Да, определенно происходило что-то таинственное.
Они боялись за нее. Это очевидно. Если во время конной прогулки по парку она пыталась немного оторваться от своих спутников, те немедленно оказывались рядом с ней.
Таков приказ, думала Виктория.
И тот факт, что мама спит в ее комнате, а баронесса сидит, пока не придет мама. Это было совершенно необычно.
Может быть, ей угрожает опасность?
Она много думала о принцах в Тауэре. Их держали там, а потом они вдруг исчезали. Их задушили в постелях, а тела закопали под лестницей.
Что если кто-то пытается ее убить?
Виктория рассказала об этом своим куклам. Она спросила, не может ли Лезен сделать маленьких принцев для нее. Мама ответила, что она становится слишком взрослой для них. Но ведь это не обычные куклы. Они были ее семьей; кроме того, многие из них представляли собой ее настоящих предков.
Подумав о своих куклах, девочка решила навестить их. Она встала и пошла к началу лестницы. Апартаменты, которые занимала семья ее матери, располагались на двух этажах, и с одного этажа на другой вела винтовая лестница. Виктория всегда считала эту лестницу довольно волнующим местом, потому что она изгибалась, и если кто-то поднимался, а вы спускались, и если поднимающиеся шли бесшумно, то вы внезапно оказывались лицом к лицу с этими людьми.
Можно было стоять на лестнице и видеть прямо над головой кусочек неба в маленьком окне на крыше. Ее всегда завораживало это зрелище.
Но сейчас, начав спускаться, она думала о маленьких принцах в Тауэре. Под каменной лестницей, как говорили, их тела нашли через много лет. Что они чувствовали, когда проснулись среди ночи и увидели убийц рядом с собой? Закричали ли они? Или были слишком напуганы, чтобы раскрыть рты? Или же просто задохнулись во сне?
Бедные маленькие мальчики! Возникли ли у них какие-нибудь подозрения в тот последний день, когда поблизости слышался шум, производимый убийцами, готовившими потайное место, которое должно было стать их могилой?
Их убили, потому что кто-то хотел получить то, что, несомненно, принадлежало им – корону. Это та же самая корона, которая в один прекрасный день будет принадлежать Виктории, если никто не отнимет ее у нее.
Почему она здесь стоит, глядя вверх на небо? Она пыталась напугать себя.
А затем… она подумала, что слышит шаги на лестнице под ней. Виктория затаила дыхание, собрала складки юбки в руке и поспешила вниз.
У подножия лестницы девочка почти упала в объятия баронессы Лезен.
– Что случилось? – строго спросила баронесса. Виктория была слишком напугана, чтобы притворяться.
– Мне… мне показалось, что кто-то гонится за мной… по лестнице.
– Чушь, – сказала баронесса. – Кому нужно гнаться за вами по лестнице?
Но они не могли обмануть ее. Баронесса была напугана… так же, как ее мать.
И после этого появился новый приказ.
Виктории запрещалось подниматься и спускаться по лестнице в одиночку. Кто-нибудь должен ее сопровождать. Если возможно, то баронесса Лезен, либо камеристка самой герцогини, баронесса Спат.
– Не подниматься и не спускаться без сопровождающего, который держит меня за руку! – воскликнула Виктория.
– Именно так я и говорю, – приказала герцогиня.
– Ну что ж, – сказала Виктория своим куклам, – теперь я знаю, что они боятся, что кто-то собирается меня убить, и причина та же самая, которая принесла смерть маленьким принцам в Тауэре.
Она не смогла до конца поверить, что это произойдет, потому что невозможно было представить себе мир без Виктории.
Герцог Камберленд много думал о своей племяннице. Уильям не столь важен. Он был уверен, что Уильям сам предоставит доказательства против самого себя, и в любом случае его брат старше его на шесть лет и страдает подагрой и астмой. В сочетании с психическими отклонениями это помогало герцогу Камберленду уверовать в то, что брат недолго будет стоять на его пути.