«Ну почему мне не удается сделать то же самое?» – удивлялся регент. Он был умней Фредерика; он был фактическим королем; он исполнил свой отвратительный долг, женившись на Каролине Брауншвейгской, которая родила ему дочь. И несмотря на все это – никакой благодарности. В своих карикатурах они изображали его в два раза толще, чем на самом деле; писали ужасные вещи о нем. Писателя Ли Ханта оштрафовали и посадили в тюрьму за клевету на него. Они называли его «толстяком». Когда он слышал это слово, его бросало в дрожь. Они преувеличивали его странности. По существу, сотнями способов доказывали, что самым непопулярным человеком в стране является ее правитель.
Часто ему вспоминался давний разговор с лордом Мальмсбери, который был его другом, хотя он так и не смог простить ему того, что тот не предупредил его о вульгарности Каролины Брауншвейгской. Ведь Мальмсбери, королевский посол, поехавший в Брауншвейг, чтобы договориться о браке, прекрасно знал о грубости Каролины, о ее нечистоплотности, о том, что она не годится ему в жены. Всякий раз, когда он думал о ней, его слегка вздернутый нос, такой очаровательный в молодости, морщился от отвращения. Всего этого не произошло бы, если бы он мог официально жениться на Марии Фитцерберт. Он был бы счастливым человеком, монархом, которого любит его народ, и разве мог бы он найти женщину, более достойную стать его королевой, чем Мария?
Но жизнь обошлась с ним жестоко.
Регент был уверен в том, что, если бы он мог избавиться от этой женщины и жениться вновь – на сей раз на своей собственной избраннице, – у него быстро появился бы наследник мужского пола. Это положило бы конец надеждам его дочери Шарлотты на престол, чему он был бы рад. Шарлотта пользовалась популярностью в народе, который, казалось, ждет не дождется, когда Георг уйдет и она станет королевой. Говорили, что англичане предпочитают королям королев. Бытовало суеверие, согласно которому при них страна процветала, как это было при Елизавете и Анне.
И теперь они ждали, чтобы Шарлотта стала королевой, бурно приветствуя ее всякий раз при встрече, а она прекрасно знала об этом и делала все, чтобы поощрять такое отношение к себе. Шарлотта появлялась среди людей, любовно держа под руку своего мужа Леопольда; пресса тепло писала о ней, и сейчас, когда она ожидала в Клэрмонте рождения ребенка, принцесса стала для народа предметом слепого обожания.
Мать регента, королева Шарлотта, утверждала, что никогда еще королевская семья не пользовалась таким расположением, и все это только благодаря ее внучке, к тому же ее тезке. Если не считать рождения детей – конечно, в умеренных количествах, – народу больше всего нравились браки в его королевской семье. В ее собственной жизни такие счастливые события случались слишком часто: ведь она дала стране пятнадцать детей. Это чересчур, в особенности если учесть, что каждого из них нужно было наделить титулом и доходом. Двое из них умерли еще до того, как им понадобились эти дорогостоящие атрибуты, но и тринадцать тоже большое число, причем семеро из них – сыновья!
Жизнь такая капризная штука. У короля с королевой было пятнадцать детей, а у регента – всего один ребенок, да и та девочка.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что все взоры были обращены на Клэрмонт, где принцесса Шарлотта, предполагаемая наследница английского престола, ожидала рождения ребенка.
Но еще до конца этого важного года принцесса Шарлотта родила мертвого сына.
Так что напрасно ожидали ребенка – будущего короля Англии. Еще страшней то, что вскоре после родов сама Шарлотта, пока лишь юная наследница престола, тоже умерла.
Казалось, Ганноверская династия прекратит свое существование, если не будут приняты срочные меры.
Страна нуждалась в наследнике. Стареющие сыновья короля, отошедшего от дел из-за помрачения рассудка, должны были жениться без промедления.
КОРОЛЕВА И РЕГЕНТ
Королева Шарлотта находилась на водах в Бате, когда до нее дошло известие о смерти внучки. Услышав это, она лишилась чувств. Служанки перенесли ее на постель, и, едва придя в себя, она стала размышлять о том, чем чревато это ужасное несчастье для семьи.
– Кто бы мог подумать, – шептала она своей дочери Елизавете, покорно сидевшей у ее постели. – Я и представить себе не могла, что случится нечто подобное. Шарлотта была так молода.