Уильям вошел и сел рядом с ней. Они плакали вместе.
– Моя бедная, несчастная Аделаида, – сказал он. – Но у меня все же осталась ты.
И это служило хоть каким-то утешением.
Он написал королю, чтобы сообщить эту печальную новость. Его Величество, который находится в Брайтоне и чувствует себя не лучшим образом, будет безутешен, сказал он.
Уильям оказался прав. Король прислал свои глубочайшие соболезнования. Он искренне расстроился, потому что не любил герцогиню Кентскую больше, чем когда-либо раньше. Ему нестерпима важность, которую она напускает на себя, и он был бы счастлив, если бы в результате рождения ребенка у Уильяма и Аделаиды ее отодвинули на задний план.
Уильям и сам не питал добрых чувств к этой женщине, крайне грубо относящейся к его дорогим сыновьям и дочерям. Почему эта выскочка-герцогиня воображает, что она слишком хороша, чтобы знаться с его детьми? Ужасно неприятная женщина! – решил он.
Однако Аделаида любила маленькую Викторию и поэтому продолжала ездить в Кенсингтонский дворец. Муж не хотел лишать ее удовольствия и не стал просить прекратить эти визиты. Однако отказ высокомерной герцогини приехать в Буши, так как она боялась встретиться с кем-нибудь из Фицкларенсов, прозвучал оскорбительно.
Какое-то время после выкидыша Аделаида была слабой, и Уильям решил, что отдых ей не помешает.
– Давай немного попутешествуем, – предложил он. – Поедем и поживем с Идой, а возможно, заглянем в Вюртемберг и повидаемся с моей сестрой. Она будет счастлива, и вы обе любите друг друга.
Аделаида согласилась с тем, что поездка по Европе доставила бы ей удовольствие. Конечно, она не заставит ее забыть то, что забыть невозможно. Но Уильяма явно вдохновила эта идея, и кто знает, быть может, еще появится надежда на осуществление ее величайшей мечты.
Поэтому они составили план, и она с некоторой грустью обнаружила, что не сможет быть в Лондоне, чтобы отпраздновать день рождения Виктории.
Перед тем как уехать, она написала племяннице:
«Дядя Уильям и тетя Аделаида шлют дорогой маленькой Виктории свою любовь и наилучшие пожелания по случаю ее третьего дня рождения и надеются, что она станет очень хорошей девочкой.
Дядя Уильям и тетя Аделаида также просят маленькую Викторию поцеловать от их имени свою дорогую мамочку и дорогую Сисси, тетю Мэри, тетю Августу, тетю Софию и Большую Куклу.
Дяде Уильяму и тете Аделаиде очень жаль, что их не будет в этот день, чтобы увидеть дорогую, любимую маленькую Викторию, так как они уверены в том, что она будет очень хорошей девочкой и будет слушаться дорогую мамочку в этот день и во много, много других дней. Они также надеются, что дорогая маленькая Виктория не забудет их и узнает, когда дядя и тетя вернутся».
Так что для Виктории это был день рождения без дяди Уильяма и тети Аделаиды. Она действительно ужасно скучала по тете Аделаиде. Но отсутствие Аделаиды отнюдь не огорчало мать девочки.
Виктория слишком привязалась к Аделаиде, которая в любом случае портила ее. Ведь бывали моменты, когда герцогиня Кентская считала, что ребенок – ее ребенок – больше стремится находиться в обществе тети Аделаиды, чем со своей любимой мамочкой.
Вскоре после этого, в солнечный июньский день, «Ройял Соверен» с герцогом и герцогиней Кларенскими на борту покинул Уолмер и отправился во Флашинг. Отдых начался, но стоило только яхте покинуть Даунс, как погода испортилась и большинство пассажиров слегло. Поэтому они почувствовали большое облегчение, когда впереди показались берега Бельгии, и яхта прибыла в Антверпен.
Аделаида была рада вновь ступить на твердую землю, и после короткого пребывания в Антверпене они отправились в Гент, чтобы повидаться с Идой и ее семьей.
Какой же волнующей была встреча и в каком восторге были бедная маленькая Луиза и ее брат Вильгельм!
– Дети всегда любят Аделаиду, – сказал Уильям с глубокой печалью, а Ида быстро заговорила о том, как им понравилось пребывание в Лондоне и что они все надеются побывать там еще.
– Мы будем рады видеть вас в Буши в любое удобное для вас время, – ответил Уильям. – И я знаю, что говорю и от имени Аделаиды.
Время в Генте пролетело слишком быстро. Ей надо было так много рассказать Иде. Нелегко говорить о своем разочаровании, но со временем она смогла это сделать, и горячее сочувствие Иды принесло утешение.
– Однажды у тебя будет ребенок, Аделаида, – сказала Ида. – Я в этом уверена.
– Как бы я хотела, чтобы он появился! Я думаю, однако, что герцогиня Кентская боится этого.
– О, эта женщина. Я думаю, что она очень честолюбива.
– Это естественно. Маленькая Виктория – самое очаровательное существо, чья мать твердо решила, что она станет королевой Англии. Я бы хотела, чтобы герцог Кентский был старше Уильяма, тогда она, возможно, не испытывала бы таких опасений.
– Аделаида! – вскричала ошеломленная Ида. – Не думаешь же ты, что герцогиня желает тебе зла.
Аделаида улыбнулась.
– Дорогая Ида, она не злая женщина, и я так желаю себе добра, что уверена, пыл моих желаний перевесил бы ее желания.
– Я не совсем уверена, – сказала Ида. – Амбиции – страшная вещь.
– Тогда давай не будем об этом говорить. Расскажи мне о Луизе и Вильгельме и обо всем, что здесь происходит.
– О, мы живем хорошо. Я все время надеюсь найти врача, который мог бы помочь Луизе. И мы не богаты, ты знаешь. У меня не такой грандиозный брак, как у тебя.
– Это счастливый брак, Ида. Что может быть лучше?
– А ты несчастна?
– Ну конечно счастлива. Уильям добрый и действительно хороший человек, Ида.
Ида с грустью посмотрела на сестру. Вряд ли ее брак со стареющим герцогом можно назвать романтичным, и у нее все еще нет детей после нескольких попыток.
«Поэтому, – подумала Ида, – я бы все равно сказала «бедная Аделаида».
Сестры с большой радостью почувствовали, что их не смогли разделить никакие расстояния. Когда Аделаида покидала Гент, она увозила с собой обещание Иды приехать к ней на следующий год.
Супруги продолжили свое путешествие, навестив Елизавету, ландграфиню Гессе-Хомбургскую, и ее довольно старого мужа. Елизавета объявила, что она им вполне довольна, хотя и признала, что приходится очень настоятельно уговаривать его принимать ванну. Затем они направились в Саксен-Мейнинген, где гостей с радостью приняли мать и брат Аделаиды, герцогиня Элеонора и герцог Бернгард.
Но герцогиню тревожили неудачные попытки дочери родить ребенка.
– Дорогое дитя, – спросила она, – ты принимаешь все предосторожности?
– Максимальные, мама, – ответила Аделаида.
– Ты всегда была немного слабенькая, – вздохнула герцогиня. – Не такая, как Ида и…
Она не добавила, что у Иды молодой и энергичный муж, а герцога Кларенса вряд ли можно назвать таковым. Как жаль, что герцог Саксен-Веймарский не герцог Кларенс и наоборот. Аделаиде намного важней иметь детей, чем Иде. И тем не менее по иронии – можно сказать, по злому умыслу судьбы – детей рожает младшая сестра, в то время как старшая могла быть дать жизнь монарху.
Но как мать герцогиню Элеонору заботили здоровье и счастье ее дочерей. За Иду ей нечего было бояться, но вот Аделаида… Так заслуживает счастья, а вместо этого она все время печальна, и герцогиня знала, что причина печали заключена в неудовлетворенном чувстве материнства.
Тем не менее она оказывает влияние на Уильяма. Он стал намного менее грубым, чем в момент их свадьбы. Когда они уезжали, герцогиня Элеонора настоятельно просила дочь приезжать опять и сказала, как она счастлива, когда знает, что время от времени может увидеть всю свою семью, собравшуюся вместе.
Затем они нанесли короткий визит королеве Вюртемберга, которая очень тепло приняла своего брата и невестку. Ее вид потряс их, потому что ее тело стало не только громадным, но и приняло странную форму. У нее была семейная склонность к полноте, и в отличие от своего брата, короля Георга IV, она никогда не пользовалась корсетом. Ее лицо стало таким большим, что глаза совсем утонули. Она представляла собой невероятное, почти нечеловеческое зрелище, но была добра и отнеслась по-дружески к Аделаиде и очень сочувствовала ей в связи с потерей детей. Аделаида сожалела, что приходится покидать свою невестку, но она начала ощущать стремление вернуться в мирную атмосферу Буши со своими младшими пасынками и падчерицами, куда часто приезжают старшие Фицкларенсы, привозя своих детей, и где, они знали, их ждет исключительно теплый прием.