– Еще спрашиваешь. – Домовой подал ему лебедку с прочной нитью, а сам взял в руки воздушного змея. – Сейчас побежим на запад. Вон туда! – Он указал пальцем на неровную линию леса вдалеке и спросил у Вики. – Ты с нами?
– Я, пожалуй, откажусь, – ответила она. – Хочу пока сделать бутерброды, нарезать огурцы и помидорчики. Еще надо костер развести, чтобы пожарить хлеб с сосисками.
– Тогда не забывай смотреть на небо, когда по нему будет лететь наш змей, словно фрегат в морской синеве.
После этих слов Василий и Домовой побежали навстречу попутному ветру и запустили змея в невесомость. Сначала змей не хотел взлетать на положенную высоту и петляя, падал на землю. Но после четвертой попытки он все-таки взлетел высоко-высоко в небо на радость Василию, Домовому и Виктории, которые завороженно смотрели ввысь на гордо парящего змея, который утопал в небесной синеве; Василий не только смотрел ввысь, но и продолжал бежать, неугомонно раскручивая лебедку, поднимая змея все выше и выше.
Домовой подошел к Виктории и помог ей развести костер, потом лег на плед, глядя, как бегает его младший брат по бесконечным просторам золотистых полей, радуясь и смеясь. К нему подсела Виктория и поцеловала его в щечку.
– Как же я соскучился, по этому миру…
– Я, кажется, знаю твое предназначение, – сказала она.
– Да? – изумился он. – Интересно, какое?! А то я и сам понятия не имею.
– Дарить людям счастье и радость, – ответила она и снова его поцеловала, теперь уже в губы.
– Ну, не знаю… мне кажется наоборот. Я предназначен, чтобы причинять боль и страдания.
– Не говори так! Ты же знаешь, что это неправда! – возразила она и продолжила. – Оглянись вокруг и ты увидишь, что ты для нашей семьи, как эликсир благополучия и благодати. Посмотри, как мой брат счастлив, он словно сам витает в небесах вместо змея. И все это благодаря тебе. Посмотри внимательно на мое лицо, в мои глаза, в мою неисчезающую с лица улыбку. И ты поймешь, что я, чувствую, когда ты рядом со мной, когда целуешь меня.
– Я хочу, чтобы это было моим предназначением. Очень хочу, но…
– Давай, без всяких надоедливых «но». Если ты будешь верить и всю жизнь служить данному предназначению, разве ты его сможешь изменить на другое из-за какого-нибудь иного фактора? Я думаю, что нет.
– Ты права. Учась в колледже, я многое понял и осознал. А именно то, что многое зависит от нас самих, что мы – кудесники своего счастья, что мы – повелители своей жизни и в каком направление она побежит, будет зависеть только от нас. Поэтому, я лучше буду нести добро, нежели зло.
– Спасибо, – вдруг поблагодарила она.
– За что?
– Просто так, – Вика ему улыбнулась и обняла. – За то, что со мной соглашаешься. Чему ты еще в колледже научился, расскажи?
– Много чему, – неоднозначно ответил он. – За полгода произошло столько всего, что все и не припомнишь. Правда, были такие эпизоды, причем не очень хорошие, которые, как назло надолго застревали в голове и раз за разом всплывают перед глазами, когда их совсем не ждешь.
– Поделись со мной этими воспоминаниями, – попросила она.
– Ты уверена? – Виктория кивнула, он продолжил. – Однажды в наш класс пришел новый ученик, он был чернокожим, высоким и худым, как трость, с приятной улыбкой, добрыми глазами и кучерявыми волосами на голове, как у горного барашка. Мне он сразу понравился. Он был не таким, как все ученики колледжа: милый, застенчивый, веселый и жуть какой несерьезный. Было в нем что-то такое загадочное и неуловимое, харизма что ли. У него был дар рассказывать анекдоты. Он был прирожденным комиком.
– Домовой, почему ты говоришь о нем в прошедшем числе?
– Потому что он совершил самоубийство. Не выдержал…
– Чего не выдержал? – взволнованно спросила она.
– Каждодневных издевательств по поводу его цвета кожи, – прошептал он, опустив голову.
– О боже! – воскликнула она.
– Я также отреагировал, когда узнал об этом. А знаешь, что самое противное в этом, что и я издевался над ним, хоть и считал его своим другом! – признался он.
– Но зачем?
– Не знаю, я не думал о последствиях. Нам было забавно. Все веселились и я тоже, уподобив себя паршивой овце, чтобы быть в стаде, чтобы не быть отвергнутым из него. И это тупое и глупое дурачество привело к летальному исходу. Поэтому сейчас, я чувствую свою вину в его смерти. Ведь я был частицей зла, которая в итоге превратилась в песчаную бурю, уносимую в неведомые дали того ученика с добрыми глазами и милой улыбкой.
Домовой замолк, погрузившись в воспоминания.
Виктория, ничего не ответив, смотрела вдаль, на братика, который следил за воздушным змеем, задрав голову вверх.