– Что?
– Я говорю, странное чувство, когда тебе признаются в любви, а ты не чувствуешь ничего кроме боли и отчаянья. Я так переживаю за него, за Илью. А вдруг что-нибудь с ним случиться? Когда я его отвергла, он был расстроен, подавлен и несчастлив, хоть и пытался выглядеть этаким веселым и наивным простачком.
– Все будет хорошо, – успокаивал Домовой Вику. – Он съездит на пруд, искупается, позагорает, приедет обратно и обо всем забудет. Не сомневайся, он полюбит другую девушку, не успеешь ты оглянуться.
– А если нет? – никак не хотела угомоняться Вика. – Вдруг ему взбредет какая-нибудь дурацкая, суицидальная мысль, и он решит пойти на грех Божий. Вдруг ему кажется, что он больше никогда никого не полюбит. Что его жизнь кончена. Что ему нет места на земле, если в этой жизни никто его не любит?
– Не говори ерунды! – воскликнул Домовой. – Ему всего пятнадцать, жизнь только начинается, так что, поверь мне, ему нет времени думать о глупостях.
– Это не глупости. В нашем мире умирают от несчастной любви.
– Не может быть? – отрицал он, изумляясь. – Кому это надо лишать себя жизни ради неразделенной любви?
– В нашей школе училась девочка, она в женском туалете острием стеклянной бутылки исполосовала себе вены из-за того, что ее бросил парень во время свидания.
– Ужас! И что ее успели спасти?
– Да, в первый раз успели. Во второй уже накрыли лицо белой наволочкой. Ей было всего четырнадцать. И теперь ее нет. Даже жутко, что такое возможно. Я могу рассказать тысячи таких историй с печальным концом. Не каждая любовь дарит людям счастье.
– Тысячи? – возмутился Домовой. – Убить себя и лишить дара жизни ради такой мелочи, как неразделенная любовь. Это глупо! Надо жить и любить тех, кто тебя полюбит. Все просто!
– Я с тобой согласна, но согласен ли с нами Илья, вот в чем вопрос!
– Хороший вопрос, на который у меня не будет определенного ответа, так как он окутан тайной семи морей, – несерьезной ответил Домовой.
– Я серьезно, Домовой, – обиженно сказала Вика и предложила. – Может, съездить с ним на пруд, чтобы удостовериться, что он способен себя контролировать.
– Но мы ведь хотели посмотреть фильм…
– Прости, Домовой, посмотрим чуть позже. Не знаю, почему, но я чувствую, что что-то должно сегодня случиться, что-то ужасное. Я хочу его увидеть.
– Раз ты так настаиваешь, то я не против, – согласился он.
– Замечательно! Спасибо за понимание, дорогой! – Виктория чмокнула его в носик, встала с кровати, спустилась на первый этаж, в большую комнату, взяла в руки телефон и набрала номер. Никто не отвечал.
– Видимо уже уехал…
– Если хочешь, и если тебе действительно станет легче на душе, то можно пешком прогуляться до пруда. Мне не сложно.
– Еще как хочу! – сказав, обрадовалась Вика.
– А если его на пруду не будет, что тогда?
– Мы искупаемся и вернемся домой.
Они еще чуточку понежились в постели, слушая спокойную музыку, Виктория переоделась и они вышли из комнаты. Возле порога стояла расстроенная, бледная и не на шутку взволнованная Мария.
– Мама, что-то случилось? – спросила Виктория у нее, быстро встав с кровати. – На тебе просто лица нет. Что-то с папой? С Васей? С Бабушкой?
– С нашей семьей все хорошо, славу Богу! – она перекрестилась. – Значит, ты еще не знаешь о случившемся…
– О чем, мам, я должна знать?
– Лучше присядь, дорогая, – Мария взяла ее за руку, и они сели на кровать. – Случилось беда… несчастье… трагедия… о боже, как тяжело говорить такие слова!
– Мам, прошу тебя, не томи. Что…
– Илья умер, – наконец выдавила она из себя.
– Что? Не может быть!
– Может, Виктория, – прошептала она, вытирая слезы. – Его сбила машина, он умер на месте.
– Нет, мам! Скажи, что ты врешь и это всего лишь твоя злая шутка! Ты ведь меня обманываешь? Он ведь жив, здоров? Не должны дети умирать в пятнадцать, поэтому он не умер.
– С такими вещами, Виктория, не шутят, – Мария задыхалась от слез и внутренней боли, которая ныла и разрасталась. – Мне сейчас позвонила тетя Оля и сказала об этом. Он вылетел на проезжую часть, даже не оглянувшись по сторонам, и был наказан за свою неосмотрительность. Мне очень жаль, дорогая! Я знаю, как он был для тебя дорог.
Виктория долго сопротивлялась, не веря словам матери, но спустя некоторое время, когда шок рассеялся, она поняла, что Мария говорит на полном серьезе.
И вот тогда она почувствовала, как земля уходить из-под ног, а картинка началась расплываться.
– Нет! Нет! НЕТ! – завопила она, обняла маму и неистово зарыдала. – Это неправда! Неправда, он жив!