Вечером того же дня она увидела Илью, лежащего в гробу, накрытого белой мантией, из которой торчали только его белые ступни и восковая голова.
Виктория зарыдала, потеряла сознание и чуть не упала в гроб, Мария во время подхватила ее.
Она смотрела на него, но это был уже не он.
Он превратился из симпатичного, добросердечного и милого паренька в куклу, лишенную души и обаяния, в куклу с пустыми безжизненными глазами, которые еще несколько часов назад сверкали и любили, в куклу, которая совсем скоро будет погребена под землю. И больше никто не узнает о нем, никто с ним не познакомиться, не пожмет ему руку, не обнимет, не поцелует, не полюбит и не признается в любви, не почувствует его страх и волнение. Теперь никто не услышит его звонкий смех и грубоватый голосок, которым он рассказывал жутко смешные истории. Теперь никто не увидит его прекрасные очертания лица. Теперь никому не суждено с ним подружиться и понять о чем он мечтал, о чем грезил тихими темными вечерами, что хотел сделать в этой жизни, к чему стремился. Теперь он кукла без прошлого, настоящего и будущего. Теперь он принадлежит матушке земле, которая превратит его с годами в прах, в кучку пыли.
От этих мыслей, витающих в ее голове, Виктория снова заплакала, уткнувшись в грудь Домовому, который был с ней рядом.
Придя домой, Виктория спросила у Домового:
– Ты не думал… а что… если бы мы поехали с ним?
– Он бы возможно не попал под колеса машины и не умер. Я думал об этом. Но мы не могли знать, что так случится. Так что не кори себя. Ты ни в чем невиновата! Невиновата!
– Виновата! – возразила Вика. – Если бы я была с ним рядом, – говорила она, вытирая слезы платком, – то он бы остался жив, и этот кошмар никогда бы не случился.
– Успокойся.
– Я не могу. И вообще, зачем я тебя послушала!
– Теперь уже и я виноват!
– Нет! Но мы могли предотвратить эту нелепую смерть! Поэтому, частично и ты виноват в его смерти.
– Никто не виноват в его смерти. Пойми же, Виктория, простую истину, что никто, ни одно живое существо не знает, что его ждет впереди и когда ему суждено умереть.
– Ты не понимаешь, мы могли спасти его!
– Но не спасли, я знаю. И от этого больно. Больно, что такие молодые ребята покидают мир. Больно, потому что понимаешь, что он был твоего возраста. А знаешь, что самое страшное?
– Что же?
– Когда смотришь на усопшего, ты понимаешь, что она, ЕЕ Величество Смерть, как никогда близка и в любой момент может постучаться в дверь и придти за тобой и забрать в свой темный мир, навеки.
– Пообещай мне, что никогда не умрешь! Если ты умрешь, я не смогу без тебя жить!
– Я не могу пообещать то, что невозможно. Такова жизнь, люди и духи умирают. И это правильно. – Он поцеловал ее. – Лучше пообещай мне, что… чтобы не случилось, жить, невзирая на любые невзгоды. Обещай мне, Виктория!
– Я…
– Это обещание будет для меня лучшим подарком.
– Хорошо. Я обещаю, – сквозь слезы говорила Вика. – Тогда и ты мне пообещай, что будешь жить, если вдруг я умру…
– Обещаю и выполню свое обещание.
– Я не хочу умирать! – сказала она и зарыдала.
– Не думай об этом. У нас впереди – вся жизнь!
Глава 14
Шло время, летели месяцы. Боль от утраты, горечь от холодных прикосновений к чуждой и одновременно сопутствующей нам при жизни смерти, внутренняя скованность и опустошенность, разочарование в себе и гнетущее чувство вины стали угасать, проскальзывая через пальцы времени, словно вода и увядать в общем потоке серой массы, в потоке жизни, в потоке воспоминаний.
Виктория любила вспоминать поздней ночью о своем друге, который однажды не открыл глаза, закрыв их на долгую вечность, окутанную мраком и печалью. А возможно и наоборот, печаль, окутанную беспредельной свободой, легкостью, детской, наивной радостью и простым человеческим счастьем. Она видела его за партой, за велосипедом, за кофейным столиком, за густой травой, на баскетбольной площадке, на ее кровати, на выпускном балу, когда он танцевал с ней всю долгую и волшебную ночь, держа ее за талию. Она представляла, как его влажные и горячие губы соприкасается с ее губами в мимолетном поцелуе, как он проводит своей рукой по ее телу, дрожащему от удовольствия, как признается в любви…
Эти воспоминания доставляли ей счастье и одновременно боль. Она, то смеялась, то плакала, видя его призрачных лик среди призрачных декораций ее воспоминаний, которые каждый божий день уводили ее из настоящего в прошлое, воспоминания, которые заставляли оглядываться назад.
Прошло уже два месяца со смерти Ильи, но Вика все еще не могла смириться с его скоропостижной гибелью, которая была для нее, как гром среди ясного неба, как белый шквал во время мертвого штиля. Она убеждала себя, что он не умер, а просто уехал на время и скоро должен обязательно вернуться.