«– Вика, запомни одно, когда любишь всегда слушай только свое сердце, прислушивайся, о чем оно говорит тебе по ночам, когда на город спускается с небес густым покрывалом тишина. Пускай тебе будут доказывать взрослые циники, что в этих щепетильных делах, прежде всего, нужно забыть о чувствах как таковых, которые дурманят разум и руководствоваться только светлой головой и чистым разумом. Может быть, они в чем-то и правы, но не во всем. Прежде всего, нужно слушать биение собственного сердца. Оно тебе всегда подскажет и направит, словно компас в нужное направление.
«– А как узнать, что оно тебе говорит? – спросила Вика.
«– Ты это сразу поймешь, почувствуешь. Когда меня обнимал дедушка, я таяла в его объятиях, а сердце стучало так быстро, что казалось, оно вот-вот вырваться наружу. А когда кто-то чужой, коллега по работе, однокурсник, я ничего не чувствовала, кроме дрожи, идущей от моего холодного сердца, которое просыпалось от спячки только тогда, когда любимый был рядом. Когда меня окружают дети и внуки, ты, Виктория. И еще… главное, не торопиться с ответственными решениями, лучше все хорошенько взвесить и только потом… извини, я сегодня такая нудная всезнайка. Не буду тебя учить уму разуму. Жизнь сама научит, когда придет время. А пока наслаждайся ею, бери все, что она тебе дает, ее щедрость может смениться незавидной скупостью. Поняла?»
После продолжительного молчания, Вика сказала:
– Мое сердце говорит мне, что любит тебя.
– Что? – переспросил он, посмотрев в ее глаза.
– Сегодня бабушка меня научила понимать язык сердца. Хочешь узнать, любит ли твое сердечко?
– Хочу, – ответил Домовой.
– Сейчас, – Вика прижалась к его груди и сказала. – Любит!
– Я в этом не сомневался. И как ты определила, если не секрет? – поинтересовался он, улыбаясь.
– Все очень просто. Если сердце пылает и стучит мелодией…
– Не понял. Почему ты замолчала? Что ты там увидела? – он повернулся и увидел его. Своего отца – тощего сатану с непроницаемым впалым лицом, злобными красными глазами, в которых горела ярость. Он был окутан в черное одеяние похожее на обычный балахон. – Отец, это ты!
– Я, – прорычал тот, положив кисть с длинными костяшками пальцев на его хрупкое плечо, и ласково спросил. – Что она здесь делает?
– Она пришла познакомиться с тобой, – соврал Домовой.
– Неужели? – он посмотрел на нее и спросил. – Это правда?
– Отчасти, – не могла соврать Вика, глядя в его глаза. – Я давно хотела с вами познакомиться, но Домовой боялся, что вы не захотите…
– Интересно, почему ты так решил, маленький негодник? – спросил он у него, сжимая кисть. Виктория видела, как Домовой морщился от боли, но не подает виду.
– Потому что ты сам мне об этом сказал.
– Сказал! – вскрикнул он, потом холодно улыбнулся. – Я полагаю, ты не совсем понял, что я сказал, верно? Может быть, я шептал или говорил на другом языке?
– Нет, ты говори отчетливо и понятно, – отвечал Домовой, дрожа от боли.
– Значит, что получается, ты ослушался отца? Так?
– Я не хотел…
– А ты не хотел. – Он противно засмеялся. – Значит, не хотел! Раз ты не хотел, так какого хера она тут делает! – взорвался он и ударил Домового по лицу. Тот упал наземь и заплакал, закрывая лицо руками.
– Домовой! – воскликнула Вика, и хотела было подбежать к нему, как Дьявол сказал.
– Еще шаг и я могу гарантировать тебе, шлюха, что я его убью, а потом тебя. Ты этого хочешь?
Виктория благоразумно отступила назад.
– Молодец, послушная девочка, – прошипел он и снова улыбнулся.
– Я убью тебя, если ты ее, хоть пальцем тронешь! – закричал Домовой.
– Родного отца? И не жалко будет того, кто тебя вырастил, воспитал, кто кормил, ухаживал, учил, кто был твоей жизней опорой и останется ею навсегда? Я тебя спрашиваю, сосунок? – Он надавил ногой на его лицо.
– Нет! – ответил Домовой. – Таких отцов, как ты, нужно кастрировать и сажать на кол! Ты только делаешь вид, что воспитываешь меня, чтобы не упасть в глазах перед своими друзьями и коллегами, так как ты – тщеславен и болен. На самом деле, ты меня морально, физически и духовно уродуешь! Ты сам этого не осознаешь, как ты выращиваешь во мне – себя. Я становлюсь тобой, черт бы тебя побери. Давай бей, что ты стоишь! Учи меня уму разума!
– Твоя смелость глупа, сын мой. Ты – глупец! – он ударил его по животу с такой силой, что из-за рта Домового вырвался фонтан крови. Домовой загнулся, издав вопль гнева и злобы.