Дьявол подошел к Виктории. Та стояла, онемев от страха. Она плакала, сжав кулачки.
– Не плачь, маленькая принцесса. Сама виновата. Если я еще раз увижу тебя здесь, в моем мире, где я вправе наказать незваную гостью, то пеняй на себя. Я гарантирую, что выполню свое обещания, о котором говорил минуту назад. Ты помнишь. – Виктория кивнула и вздрогнула, когда он прикоснулся острым ногтем к ее побелевшему лицу. – Не бойся, я не кусаюсь. У тебя есть пять минут, чтобы убраться и забрать эту неблагодарную скотину. Поняла?
– Да, – ответила она.
– Вот и хорошо, умничка. Жаль, что мой ребенок не так сговорчив, как хотелось бы, но ничего всему свое время. Так, прежде чем уходить, встань на колени и поклонись мне в ноги за мою неоценимую добродетельностью, что я дарую тебе жизнь, а не забираю. Чего стоим, а?
– Я… я… – она зарыдала.
– Хватит ныть, чертова мразь. На колени, я сказал!
Виктория, сгорая от ненависти к самой себе, что позволила с собой обращаться, как с игрушкой, покорно опустилась на колени и, наклонившись к земле, почувствовала пыль и затхлый запах рыбы.
– Так-то лучше! Приятно и отрадно, когда молодежь уважает и чтит старших, кланяясь им в ноги. Пускай приходится применять строгие меры воспитания, но ведь они оправдывают средства. Так почему ты остановилась?
– Виктория перестань перед ним унижаться! – крикнул Домовой, тщетно пытаясь встать с земли. – Я убью тебя!
– Кишка тонка, сынок! Кишка тонка! – Он обратился к Виктории. – Так что так и будешь лежать без дела? Не порядок! Ох, какой не порядок! – Он поднял ногу и придавил ее голову к пыльной земле. Она взвизгнула. – Не надо только этой щенячьей нежности. С такими, как ты, послушными тварями, я не церемонюсь в вашем чертовом мире. Так что не надо усугублять обстановку, лучше прояви уважения к старшему, и ты возможное получишь шанс остаться в живых.
– Я убью тебя! Ты нарушаешь закон!
– Я нарушаю закон? Я? Ты уверен в этом?! Сынок, ответь мне на такой вопрос, пожалуйста, кто сюда привел эту кобылку, а? Я? Что ты молчишь, язык проглотил? Вот что я скажу, заткнись и молчи о законах. Я ее не трогаю на земле, а ты ее не приводишь сюда. Помнишь, об этом уговоре? Или забыл!
– Помню. Она хотела всего-навсего познакомиться, отец!
– И она это сделала, если ты не заметил, сынок! – Он засмеялся. – Познакомилась и теперь от счастья клониться мне в ноги! Чудесная девочка!
– Ты – поддонок! Ты никогда не был моим отцом и никогда не будешь!
– Я – твой отец и ты должен любить меня таким, каким я уродился. Это твой долг чтить потомков, кто дал тебе жизнь.
– Я сомневаюсь, что ты мой отец!
– Что? Что ты сказал?
– Домовой прекрати перечить отцу, уважай старших! – вдруг через страх сказала Вика, подмигнув Домовому, что она на его стороне. – Отец всегда прав, лучше извинись!
– Мне эта земная девушка определенно нравиться! Понял, о чем толкует твоя маленькая мисс, не хочешь послушать толковые слова и извиниться передо мной!
– Виктория…
– Извинись, не будь бараном! – не сдавалась Виктория.
– Ты хороша! – Дьявол засмеялся безумным смехом.
– Ладно. Простите меня, я вышел из себя. Не знаю, что на меня нашло. Прости отец, ты прав, я нарушал закон и готов получить наказание за свою оплошность, только, пожалуйста, не причиняй ей боль, которую заслуживаю только я и никто больше.
– Так-так-так… я тебя не прощаю, но дам тебе шанс исправиться. Как тебе такая альтернатива, а?
– Хорошая альтернатива, – Домовой сквозь слезы боли и отчаяния улыбнулся притворной улыбкой.
– Хорошо. Ладно, даю вам пять минут, чтобы убраться. А тебя, – он обратился к сыну, – я жду ровно в полночь для серьезного разговора, не дай бог не придешь…
– Он придет, – заверила его Виктория.
– Неудивительно, почему ты по уши влюбился в эту девку, она действительна хороша!
Больше он не сказал ни слова и удалился прочь.
– Как ты? – спросила Вика у Домового и помогла подняться на ноги.
– Нормально. Зачем ты…
– За тем, чтобы спасти тебя и себя, – ответила она.
– Я его убью… он совсем озверел, чертов тиран.
– Хватит, не надо, не стоит так кричать. Я жива, ты жив, это главное.
– Когда-нибудь я стану сильнее его.
– Не думай об этом, Домовой. Злость губит людей, надо уметь прощать.
– Он не достоин жить!
– Ты не вправе решать, кому жить, а кому нет!
– Ты что за него?
– Нет, конечно. Я хочу сказать, что каким бы он не был, ты не должен его убивать. И даже думать об этом. Это грех!
– Но он сейчас нас чуть не убил! Не убил! Он избил тебя, а потом унизил!