– Виктория?
– Что, Андрей? Снова будут язвительные вопросы?
– Нет, что ты! Ты говоришь о нужных вещах, несомненно. Но, видишь ли, как по мне, не важно, о чем ты говоришь. Важно, как ты говоришь!
– Ну и, как я, по-твоему, говорю?
– Неважно, – ответил он и махнул рукой.
– Продолжай, раз начал. Я хочу знать…
– Давайте все успокоимся, – посоветовала Татьяна. – Андрей, хватит валять дурака. Уже не смешно!
– Так-так, кто мне вчера шептал на ушко, на уроке литературе, что наша Виктория изменилась и изменилась не в лучшую сторону, когда заняла пост Президента Совета?
– Давай, не сейчас! – крикнула Таня, ее лицо залилось багровыми оттенками.
– Продолжай, Андрей, – сказала Виктория.
– Я знал, что тебя это заинтересует, Вика. В общем, Викусь, будь проще, не будь такой с… – он кашлянул, – и все будет хорошо. Ты слишком стараешься, чтобы произвести на нас впечатление.
– Не будь такой Сукой, ты это хотел сказать, да?
– Ну не так грубо, конечно. – Он хихикнул.
– Значит, вы все считаете, что я изменилась не в лучшую сторону и …? – она не могла продолжить вопрос.
– Виктория, никто так не считает, успокойся, – ответила за всех Татьяна.
– Олег, Роза, Полина, Мария, Валентин, Владимир, Женя, Игорь, это правда?
– Не совсем…
– Правда, Викусь. Правда, – злорадно сказал Андрей.
– Да, успокойся ты! – закричал на Андрея Игорь.
– С какой стати!? Пускай она знает правду. В общем, Вика, мы убедились, снова, что власть портит человека!
После этих слов, Виктория хотела разрыдаться и убежать прочь из этого класса полного ненависти и гнева, где плетут втайне от нее серебристые невидимые нити лжи и предательства. Но она сдержалась и сказала:
– Власть? Причем тут власть, Андрей? Я лишь предлагаю идеи и хочу их реализовать вместе с вами, с единомышленниками. Мое отношение к вам ни капле не изменилось, после того, как я заняла новый пост. Я вас все так же люблю и уважаю. Кроме тебя, Андрей, прости.
– Приятно слышать, – снова съязвил он.
– И мне неприятно, – продолжила Вика, – то, что вы за моей спиной говорите одно, а в лицо – совершенно другое. Неужели вас коробит, что я – Президент Совета, а не вы? Если да, то только хуже вам. Другой человек, более тщеславный, чем я, наверное, расстроился бы, но я таковым не являюсь. Если вам так угодно – и дальше обсуждайте меня, а я буду дальше меняться, превращаясь со временем в тирана и диспута, ласкающегося в волнах славы, величия и высокомерия.
– Виктория, пожалуйста, успокойся…
– Я спокойна. У нас осталось три минуты до звонка. Три минуты, чтобы решить, нужны ли нам литературные вечера? Поднимите руку, кто «за». Спасибо. Девять голосов… записала. Теперь поднимите, кто «против». Спасибо. Трое… записала. Простая арифметика говорит Нам о том, что литературным вечерам – быть! Это новость не может не радовать. Спасибо, что поддержали мою идею. Завтра, я скажу о нашем принятом решении на совещание преподавателей. На этом все, можете быть свободными.
Виктория села на стол и начала ждать, когда все выйдут из кабинета.
– Вика, не слушай этого олуха, Андрея. Мы тебя любим.
– Его мнение мне безразлично. Увидимся в пятницу, – Она притворно улыбнулась Игорю.
– Пока, Вика. Классно ты придумала на счет вечеров этих.
– Да. Пока.
Когда все вышли, она посмотрела в окно и по ее лицу, градом, побежали слезы. Она смотрела непроницаемым лицом куда-то вдаль, а слезы капали на парту, на ее обнаженные руку, на белый листок, где было написано: «9:3».
Через несколько минут, она зарыдала от той несправедливости, что воцарилась вокруг ее персоны. Она всегда хотела помогать людям, делать мир лучше, как вдруг этот мир и эти люди, говорят ей, что она изменилась, возгордилась, стала высокомерной и властной особой, которой лучше заткнуть язык. А не то ей его заткнут другие, «любящие» завистники, шепчущие за стенкой непристойности в ее адрес, но целующие ее ступни, когда она смотрит на них.